22 октября 2019-го великому вратарю исполнилось бы 90 лет. Для моего поколения он был всем… Помню, с четырех лет меня стали брать на «Динамо». Батя мой и сам в футбол поигрывал — защитником на первенство Московской области за долгопрудненские «Крылья Советов». А мама и подруги болели за своих мужей и таскались за ними на все выездные матчи. Работали они на секретном авиационном заводе, и, чтобы получить отгул для поездки, приходилось «трубить» по две смены подряд. Короче, футбол в семье любили.
Фото: Сергей Кузнецов, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Сергей Кузнецов, Коммерсантъ / купить фото
Каждой поездки я ждал с нетерпением, а в шесть лет стал динамовским фанатом. Дело было так: в тот день наши должны были играть с «Зенитом», а отец, придя с работы, сообщил, что вечер занят и футбол отменяется. Чуть не расплакавшись, я вышел во двор гулять. Там никого не было, и я решился… Маршрут до Петровского парка я изучил досконально. Да что там было учить-то?! Это ж не алфавит. Электричкой до Савеловского вокзала, там на 27-м трамвае до Восточной трибуны. Возле кассы подошел к дядьке и, подергав за рукав, приподнялся на цыпочки, чтобы выглядеть старше, сказал: «Проведи на футбол!..» Наши победили, я, радостный, возвращался домой. Долгопрудный стоял на ушах — ребенок пропал! Выпорол меня батя как сидорову козу… Само собой, после такого крещения я стал преданнейшим болелой «Динамо».
А 23 октября 1963 года, мне тогда было девять, родители ушли в гости. Я уселся на валике старенького дивана и на весь вечер впялился в КВН, самую народную на тот исторический период марку телевизора. Уже ближе к ночи по экрану забегали футболисты. Сидеть на диване было уютно, но, чтобы хорошо видеть происходящее на экране, приходилось постоянно двигать специальную линзу. Для увеличения изображение ее ставили перед экраном с диагональю 18 сантиметров и наполняли дистиллированной водой. Мы же с соседом Сережкой от скуки, едва мои родители ушли, запустили туда рыбок.
Теперь рыбки эти мешали видеть то, что происходило на поле лондонского стадиона «Уэмбли». Мешали, естественно, мне, а не родоначальникам футбола, которые голами пытались украсить вековой юбилей любимой игры. Им же, на клетчатом газоне, мешал только один человек, который стоял в воротах сборной всего остального мира. Стоял?! Да он прыгал, летал, пластался, гасил… Фамилия — Яшин. Имя — Лев. Прозвища среди болельщиков, комментаторов и футболистов: Черная Пантера или Черный Паук. Голов — ноль. Номер на футболке — первый.
На следующий же день после школы я вырезал из простыни, которую спер в комоде у матери, единицу и пришил ее на свитер. После этого все футбольное поле сжалось для меня до размера ворот — я хотел быть не Гагариным, но Яшиным. Когда об этом узнал отец, то поведал свою историю знакомства с человеком номер один. Оказалось, динамовский дубль как-то приезжал к нам в Долгопрудный играть матч 1/256 Кубка СССР. После матча Лев Яшин подошел к защитнику, моему отцу, который головой пытался в одной из атак заводской команды рыбкой забить гол мэтрам из Москвы. Он пожал храбрецу руку и сказал: «Ты бы, парень, приехал к нам на базу. Хотят тебя тренеры посмотреть на перспективу». У отца после войны была удалена треть желудка плюс контузия. На том и расстались. А через несколько лет снова встретились. Лев Иванович, тогда уже лучший вратарь страны, проходил диспансеризацию в больнице, где батя мой лечился по блату. И снова первым подошел и, обняв как старого знакомого, спросил про здоровье…
Мы с ребятами играли на песчаных, гаревых и прочих полях и площадках. Я пытался прыгать, летать, пластаться и гасить. Получалось, но не всегда и не все. Тогда я решился написать ему самому. «Уважаемый Лев Иванович! Мне 14 лет, и я стою в воротах за нашу школьную и дворовую команды. В левую сторону прыжок у меня получается, а в правую — не очень. Есть ли специальные упражнения, чтобы исправить этот недостаток?».
В справочной у Савеловского спросил адрес, чтобы написать на конверте и бросить в почтовый ящик. Услышал в ответ:
— Имя, фамилия, отчество, дата рождения и профессия.
— Лев Яшин, вратарь,— только и пролепетал я. Оказалось — достаточно! В Чапаевский переулок отправились мои каракули, а через месяц пришел ответ. «Сережа, очень рад, что ты мечтаешь стоять в воротах. Приезжай в школу "Юный динамовец", и мы постараемся тебе помочь. С уважением, Лев Яшин». Руки и колени у меня задрожали, и я, испугавшись, никуда не поехал…
«Динамо» все играло и играло, а он все стоял и стоял в воротах. В кепке и в своем черном свитере с буквой «Д» на груди. А я все болел за него и наше с ним «Динамо». Когда же в мае 1971-го в 41 год он все же решил уйти, в гости к нему приехал весь футбольный мир. В «Лужники» набилось за 100 тысяч зрителей. Я отдал всю стипендию за левый билет и плакал навзрыд, когда Лев Иванович передавал свои перчатки, как ключ от динамовских ворот, Владимиру Пильгую. Так все помнят, но Пильгуй позже, у нас в редакции, сказал, что перчаток ему Лев Иванович не передавал: рука у Яшина была намного больше…