Москва и Киев провели взаимное освобождение удерживаемых граждан в формате 35 на 35 в субботу, 7 сентября. Западные наблюдатели отмечают, как по-разному отреагировали на это в России и на Украине. В вялом интересе российской публики к этой новости видно отношение ко всей коллизии вокруг Донбасса. О том, куда и почему сдвинулось общественное мнение, — журналист Виктор Лошак.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Те, кто наблюдает за ежевечерними упражнениями телепропагандистов, видят, в какое непростое положение они попали: нельзя хвалить Зеленского, но и ругать его на этапе согласованного с Кремлем обмена тоже нельзя; невозможно ни в коем случае сказать что-то хорошее о новой конкурентной политической среде, создаваемой в Киеве, в тот самый момент, когда за попытку конкурировать, пусть и на городском уровне, в Москве сажают, но и разносить эти шаги в пух и прах тоже глупо, ведь эта политика «слуги народа» альтернативна главному нашему врагу — Петру Порошенко; нельзя завидовать молодой нетривиальности и энергии, появившимся во главе соседней страны, но и издеваться над этим тоже будет как-то странно — слишком прозрачно все будет читаться…
В нынешних кульбитах пропаганды очевидно отсутствие четкого для нее целеполагания: куда дальше вести население — к дальнейшему ожесточению и ненависти или сбавить обороты и начинать сложный разговор о контурах мира?
Парадоксально, что тем же самым телевизионным «соловьям войны» вполне по силам стать «голубями мира». Каждый из них, можно сказать, и так чемпион эластичности.
Однако, если говорить о риторике ненависти в первые дни после такого серьезного шага, как обмен 35 на 35, Украина далеко обогнала Россию.С какими бы распростертыми объятьями ни встречал Зеленский бывших пленных у трапа, партия недоверия миру весьма слышна в украинском медиапространстве. Главный фигурант обмена — Олег Сенцов — заявил, что вернуться в Крым он может только на танке, сторонники же Порошенко вообще расценили обмен не как шаг к миру на Украине, а проигрыш России. Как сформулировал чудесно воскресший журналист Аркадий Бабченко: «Украина прогнулась». Для молодого украинского президента вся эта реакция — предупредительный выстрел. Как осторожно сформулировал NYT: «Зеленский имеет дело с энергичным гражданским обществом и должен выверять каждый свой шаг».
Еще два года назад 63% жителей Украины считали войну в Донбассе войной своей страны с Россией, у нас такого же мнения придерживались почти втрое меньше людей. Цифра эта коррелировалась и с той долей российского населения, которая следит за происходящим в Донбассе. Я бы не удивился, если в нашей стране цифра уставших от событий на востоке Украины существенно за последние год-два выросла. С одной стороны, все ощутимее трудности собственно российского быта; с другой, Донбасс уже перестал будоражить. Политические иллюзии «русской весны» давно сменились пониманием, что «Боливар не выдержит двоих»: и Крым, и Донбасс вместе — это тяжелый финансовый груз и беспросветная позиция на международной арене. Ее невозможно компенсировать ни войной в Сирии, ни дружбой с Венесуэлой или Киргизией. Вот почему многие в России ждали самого факта обмена как шага надежды, но большого интереса, кого и за что поменяли, не проявили.
Каждый очередной день унылого и злого противостояния в Донбассе все больше формирует ощущение этой войны как чужой, которую давно пора прекратить.
Другой вопрос, что на словах и Киев, и Москва движутся к мирным переговорам по формуле Штайнмайера. Но готовы ли они и возможно ли в принципе на этой «самостийной» территории организовать свободные выборы под контролем ОБСЕ? Как отнесется национально-патриотическая элита Украины к необходимости проголосовать за особый статус Донбасса? Какие шаги предпримет российская «партия войны», если дело дойдет до закрытия нашей границы с Донецкой и Луганской областями? Обнадеживают слухи, что после обмена пленными переговоры по всем этим вопросам оживились.