На темной стороне закона

В прокат вышел триллер Эрика Зонка «Черная полоса» (Fleuve noir). Михаил Трофименков оценил мастерство, с которым режиссер добивается своей цели: вызвать у зрителей отвращение ко всему сущему.

Хотя фильм основан на романе модного израильского писателя Дрора Мишани «Дело об исчезновении», главный герой-следователь Франсуа Висконти (Венсан Кассель) представляет собой даже не архетип французского блюстителя закона. Бери выше: это французский полицейский в зените, в точке акме.

Ведь каким мы представляем себе истинно французского блюстителя закона по многочисленным фильмам — прежде всего отставного комиссара Оливье Маршаля — и книгам — в первую очередь романам Франка Тилье. Это тяжелый психопат, облагороженный как минимум вспышками неконтролируемого гнева, а еще лучше — параноидальной шизофренией. Как минимум алкоголик, но лучше всего — наркоман. Одиночка, неспособный к внятным человеческим отношениям. Прирожденный сексуальный маньяк, если не серийный убийца, для которого борьба с преступностью — идеальная, то есть относительно безопасная, возможность существовать на «темной стороне» человеческой природы. Если угодно, сила, которая желает зла, но причудливым образом творит добро.

На роль Висконти изначально предполагался Жерар Депардье. Его отказ от участия в съемках, несомненно, не то чтобы опечалил Зонка, а стал лишним доказательством его несчастливой режиссерской звезды. В игровой режиссуре Зонка дебютировал поздно, в 44-летнем возрасте, зато его «Воображаемая жизнь ангелов» (1998) — история двух девиц-маргиналок — участвовала в каннском конкурсе и удостоилась кучи заслуженных комплиментов. Тем тяжелее было падение. За последующие двадцать лет Зонка снял лишь два фильма — «Воришка» (2000) и «Джулия» (2008) — тоже о маргиналах.

На самом деле замена Депардье на Касселя безусловно пошла «Черной полосе» на пользу. Депардье сыграл бы — несомненно, блестяще — очередного сального монстра. Но его легендарный актерский диапазон и так хорошо знаком человечеству. Как бы ни прекрасен был бы его Висконти, эта роль не добавила бы ничего к легенде великого актера. Другое дело — романтический Кассель. С юношеским — иначе не скажешь — азартом он взялся за декларативно антиромантическую и антигероическую роль. Можно, конечно, поморщить нос и упрекнуть Касселя за скатывание в гран-гиньоль. Но ведь он именно играет в Висконти. И чем более патологическим кажется его герой, тем острее проступает его игровая сущность на общем уныло-натуралистическом фоне.

Висконти — сущий людоед, притворяющийся Дедом Морозом. Спутанные седые патлы и дикорастущая борода. Грязный плащ и едва ли не бьющий с экрана застарелый перегар. Когда Висконти следит за подозреваемыми, расследуя исчезновение школьника по имени Дани, он кажется не оперативником за работой, а вуайером. Когда пытается вытащить собственного сына Дени из паутины мелкого криминала, в которой тот увяз, кажется, что сгорает от желания упечь парнишку за решетку, отомстив бывшей жене. Когда решается на проявление чувств к матери Дани — Сандрин Киберлен героически пожертвовала своим обаянием, превратившись в натуральную дворняжку,— это проявление ничем не отличается от банального изнасилования. Когда учиняет охоту на путающегося под ногами Янна (Ромен Дюрис), учителя Дани, кажется, что это вызвано не действительно подозрительной активностью словесника, а заскорузлой ненавистью к умникам. И, вправду, чё это он держит у себя над письменным столом портрет Кафки? Чё это какого-то Камю на уроках цитирует? Не иначе, гомосек-педофил. И неважно, какова реальная роль Янна в криминальной истории, неважно, какие тараканы копошатся в его голове: Висконти просто терпеть ненавидит таких, как он.

Но что придает образу Висконти пугающую завершенность, это его, так сказать, улыбка. Чем больше грязи выносит на берег «черная река» (так в оригинале называется фильм) расследования, тем ослепительнее сверкают сквозь седые заросли клыки инспектора. Любое лишнее подтверждение порочности человеческой природы греет его душу, придает ему энергию, даже большую, чем порция виски, которую он с порога требует, заявившись домой к свидетелям. Как такого оригинала держат на службе — лишь рукоприкладство на совещании следственной группы стоит ему легкого понижения,— спрашивать бессмысленно. Сказано же: Висконти — идеальный французский полицейский.

А еще можно предположить, что Висконти — альтер-эго Зонка. И «Черная полоса» — не только и не столько триллер, сколько горькое и злое высказывание от первого лица. Да, Висконти как бы и раскрыл преступление, хотя за финальные пять минут суть происшедшего переворачивается с ног на голову. Да, Зонка как бы и вернулся в режиссуру. Но гады-прокатчики выпустили фильм во Франции в разгар не только сезона отпусков, но и чемпионата мира по футболу, чем обрекли его на очень скудный успех. Едва ли не более скудный, чем успех инспектора Висконти.