 |
ФОТО: AP  Йорн Атсон придумал здание Сиднейской оперы в 1957 году. Он открыл жанр здания-аттракциона — чем диковиннее, тем лучше. Теперь он получил за него "Притцкера" — архитектурную Нобелевку |
Странный выбор
Присуждение Притцкеровской премии Йорну Атсону является событием из ряда вон выходящим. Правда, этот ряд находится очень далеко от нас — ни один русский архитектор никогда даже не рассматривался как потенциальный претендент на "Притцкера". Но в мире западных архитектурных звезд произошел своего рода переворот.
Притцкеровская премия считается архитектурным аналогом Нобелевской. Не вполне заслуженно: она младше (образовалась в 1979 году) и меньше (всего $100 тыс., это в десятки раз меньше гонораров выдающихся архитекторов за серьезные здания). Считать ее Нобелевской склонны прежде всего сами архитекторы: просто лучше и больше у них нет и из-за этого, по сути, рекламная кампания отелей "Хайат", которыми владеет семья Притцкеров, превратилась для архитекторов в высшую оценку их профессиональных заслуг.
Год образования прямо сказался на характере премии. В Нобелевской очень чувствуется привкус филантропии XIX века: "за выдающиеся достижения, улучшающие жизнь человечества"; "за великие научные и философские открытия" и т. д. В "Притцкере" больше чувствуется привкус шумных премий шоу-бизнеса — что-то вроде "Оскара" с поправкой на более скромное место, которое занимает архитектура в культурной жизни человечества.
Обычно "Притцкер" присуждается архитектору, построившему самое громкое здание в текущем году. И тут вдруг Атсон. Этот человек вообще-то построил довольно много: Национальную ассамблею в Кувейте, комплекс правительственных зданий в Иране. Но любят его не за это — а за здание Сиднейской оперы, которое вошло во все учебники по истории архитектуры ХХ века и стало своеобразным символом послевоенного модернизма. Конкурс на это здание 38-летний Йорн Атсон выиграл аж в 1957 году. Фактически "Притцкер" присужден за работу полувековой давности.
Понятно, что когда премию постоянно получают современные звезды, то они ее и контролируют. Мир международных архитектурных звезд довольно узок, и каждый год решают, кого бы кооптировать в свои ряды для большего блеска. И вот теперь решили позвать 85-летнего старика, который 20 лет ничего не строит, никуда не выезжает из Дании, ведет уединенный образ жизни и занимается своим садом. Это необычно.
 |
ФОТО: AP Все притцкеровские лауреаты — продолжатели дела Атсона. Фрэнк Гери построил Музей Гуггенхайма в Бильбао, который вообще не похож на дом — скорее на свалку металлолома |
Последний раз о Сиднейской опере вспоминали в связи с Олимпиадой 2001 года. Все торжественные мероприятия вертелись вокруг нее, картинка Оперы, тонущей в огнях фейерверков, крутилась в миллионах телевизоров. Правительство страны из кожи вон лезло, чтобы приехал Атсон. Но он не приехал. Потому что в 1965 году он покинул Австралию и поклялся, что ноги его больше не будет на австралийской земле.
Австралийцы очень каялись, и получалось, что они кругом неправы. В 1965-м в Австралии сменилось правительство, и Атсона отстранили от проектирования инженерных систем Оперы. Вместо него назначили трех местных архитекторов, и они с трудом закончили здание к 1972 году. Атсона прямо-таки провоцировали на то, чтобы он отказался от авторства, и тогда бы авторами Сиднейской оперы считались три правительственных архитектурных чиновника. Он не отказался (хотя интерьер здания не его) — а просто проклял австралийцев.
В высшей степени неприятная и неэтичная история. Но тогда она выглядела принципиально иначе. Австралийское правительство объявило конкурс на здание Сиднейской оперы, четко оговорив бюджет. Бюджет был $4 млн. Атсон был одним из 250 участников --- никому не известный датский архитектор, глава крошечной семейной фирмы (в ней и по сей день работают его пожилые дети), построившей к тому времени по-спартански скромное малоэтажное жилье в датской провинции. Его выбрало международное жюри, которому было глубоко наплевать на австралийские государственные финансы. Им просто понравился образ фантастических сводов-парусов, летящих над гладью океана. Но проект Атсона стоил не $4 млн, а $102 млн.
 |
Мы тоже чуть не построили у себя чудо-оперу. Американский авангардист Эрик Мосс спроектировал новый Мариинский театр. Его начали травить так же, как Атсона,— но с большим успехом |
Понятно, что журналисты в таких случаях обращаются к местным профессионалам, чтобы те оценили проект. Понятно, как оценили Атсона местные профессионалы. Против него началась такая кампания в прессе, что Церетели и не снилось. "$102 млн за датский пирог" — это самая мягкая оценка его произведения в то время. Его обвиняли в непрофессионализме, незнании оперного дела, непонимании традиций австралийской культуры, указывали, что в Европе о нем вообще никто не знает, обвиняли в сговоре с властями и коррупции. Политическая оппозиция сделала борьбу с Атсоном одним из предвыборных лозунгов.
И пока здание не построили, о нем никто слова доброго не сказал. А потом начались чудеса. Сиднейская опера стала самым знаменитым местом в Австралии. Там проходит до 3000 событий в год, там 3 музыкальных зала, галереи, магазины, кафе, рестораны. Все это работает круглосуточно, и отбоя от людей нет. Как выяснилось, Атсон придумал новый жанр.
Он действительно не принадлежал ни к какому направлению. В 1957 году лозунгом европейской архитектуры была строгая функциональность и технологичность. Это казалось правильным и прогрессивным. Но здание Атсона совершенно не функционально. Оно эффектно, оно является символом города — но никакого функционального смысла в его сводах-парусах нет. И оно вовсе не технологично — строительные технологии, с помощью которых легко и просто возводить такие объемы, появились только сегодня. Именно из-за этого оно получилось чудовищно дорогим (лепили едва ли не вручную). И эта дороговизна была как бы ни для чего — для красоты.
А когда здание достроили, оказалось, что все это окупается с жуткой скоростью. Жанр, который придумал Атсон, называется аттракционом. Это пространство не для удобства, а для необычности. Тут продаются не метры, а эмоции. Сюда валит народ и несет деньги. Перед Атсоном вышло очень неудобно — но кто же мог ждать такого эффекта!
 |
ФОТО: AP Другой лауреат "Притцкера", Рем Колхас, построил такое здание конгресса в Амстердаме, что там непонятно, где пол, а где потолок |
С тех пор это стало всем известным правилом. Больше того — все притцкеровские лауреаты как раз и строили здания-аттракционы. Член жюри этого года притцкеровский лауреат Фрэнк Гери выстроил Музей Гуггенхайма в Бильбао — фантастическое сооружение наподобие измятой банки из-под кока-колы. Лауреат Ренцо Пьяно выстроил в Париже Центр Помпиду — здание, вывернутое наизнанку кишками воздуховодов, водопроводов и канализации. Лауреаты Жак Херцог и Пьер де Мерон превратили в Музей Тейт старую электростанцию на Темзе. В музее над головой ездит кран-балка — это круто. Здания-аттракционы породили архитекторов-звезд. Звезды превратили архитектуру в шоу-бизнес.
Теперь звезды вспомнили про Атсона. Почему? В Москву с лекциями приезжал притцкеровский лауреат Рем Колхас, корреспонденты "Власти" брали интервью у лауреатов Херцога и Пьера де Мерона и Ренцо Пьяно. Знаете, что решительно их отличает от остальных звезд шоу-бизнеса? Они все время с кем-то борются. Они продолжают ощущать себя авангардом человечества, которое тянут назад какие-то ретрограды, они полны ощущения большой общечеловеческой миссии, которая легла на их плечи. С актерами так не бывает, и с модельершами тоже. А эти все время идут в бой.
А с ними никто не борется. Уже все как-то согласились с тем, что это здорово, когда приходит архитектор-звезда и забабахивает что-то ни на что не похожее, нефункциональное и дико дорогостоящее. Потому что всем уже известно, что такие вещи окупаются. Архитектурный авангард превратился в большой респектабельный бизнес, но он не может жить без ощущения сопротивления косности общества. В Атсоне теперь самое интересное не то, что он построил такое удивительное здание,— сегодня есть много куда более удивительных. Самое интересное, что он строил, а его поливали грязью, что его отстраняли и преследовали, а он боролся и победил. Потому что его здание стало символом континента. Атсон — изобретатель архитектурного аттракциона, но в нем еще жив пафос авангардной борьбы. И всем очень хочется, чтобы хотя бы привкус этой борьбы распространялся на тех, кто делает аттракционы сегодня.
В связи с этим приходит в голову история, которая случилась в прошлом году. Атсон создал архитектурный аттракцион вообще, но в особенности он создал архитектурный аттракцион-оперу. С тех пор оперы строят только так. И в прошлом году Валерий Гергиев решил построить новый Мариинский театр по схеме Атсона. Американский авангардист Эрик Мосс создал проект ни на что не похожий, нефункциональный, очень дорогой и очень обидный для петербургских архитекторов, которым бы хотелось сделать оперу самим.
Началась травля в прессе. Это даже смешно — читать выступления петербургских архитектурных чиновников по поводу проекта Мосса, насколько они совпадают с филиппиками их австралийских коллег 50-летней давности. Мосса обвинили в непрофессионализме, незнании местных условий, неумении строить оперы, сговоре с тогдашним председателем Госстроя Анваром Шамузафаровым — все один к одному. Петербург — это даже не Австралия. Это Австралия 50-летней давности.
Мосса удалось провалить, но взамен пришлось объявлять международный конкурс, и результаты его появятся в мае. И если случайно получится, что конкурс выиграет иностранец, то все, что говорилось про Атсона, слово в слово будет повторяться у нас. Я не к тому, что потом придется каяться и звать великого архитектора приехать посмотреть свое великое здание, а он не приедет. Ничего страшного — покаемся, не впервой. Я к тому, что всем иностранным звездам просто необходимо как можно скорее приехать в Россию. Здесь с ними еще будут бороться на полном серьезе, здесь против них будут вести интриги на государственном уровне, здесь развернут газетную травлю. Одним словом — здесь их шоу-бизнес обратно превратится в культурную революцию. Так что милости просим.
ГРИГОРИЙ РЕВЗИН
