Взгляды варварские и верные

В Петербурге открылся XXVIII международный фестиваль документального, анимационного и короткометражного кино «Послание к человеку». Судя по его программе, на смену доброму кино прошлых лет приходит кино зубастое, считает Михаил Трофименков.

Жертвы Альцгеймера и патриархальной иранской практики детских браков, венгерские рабыни-служанки и турецкие престарелые, конечно, из репертуара мировой документалистики никуда не делись и не денутся. Однако пафос «Послания», похоже, определяют иные герои. Раньше режиссеры трепетно вживались в судьбы беженцев, теперь же пытаются понять, как делает Сабина Михель в «Меркель должна уйти», молодых немцев, скандирующих на демонстрациях антимусульманские лозунги.

Логика и закономерность безумия — вот что интересует режиссеров в наши дни. Чеха Вита Клусака впору заподозрить в том, что он сочинил, а не застиг врасплох героя «Мира по Далибореку». Маляр-девственник в свои сорок с чем-то делит кров с любимой мамой, но живет вполне насыщенной жизнью. Не то что ярый, а мультяшный, клоунский нацик не ограничивает свою ненависть евреями и «извращенцами», а щедро оделяет ею еще и пауков со стоматологами. Болгарка Божина Панайотова, прожив четверть века во Франции, возвращается на родину, вооруженная утрированно антикоммунистической шпиономанией, что и зафиксировано в названии ее фильма «Я вижу красных».

По сравнению с ними Берлускони, которому сексуальная озабоченность мешает управлять Италией, из игрового фильма Паоло Соррентино «Лоро» просто лапочка. Не говоря уж о разносчике пиццы Лаврентиу из «Бесконечного футбола» румына Корнелиу Порумбою. Давным-давно получив, играя в футбол, сложный перелом стопы, он посвятил свою жизнь радикальной реформе игры в мяч, гарантирующей полную безопасность игрокам. Реформа предполагает среди прочего замену прямоугольного поля на восьмиугольное и установку посредине сетки на манер теннисной.

Но в Румынии снят и самый жестокий, абсурдный, актуальный фильм фестиваля, который Раду Жуде озаглавил «Мне плевать, если мы войдем в историю как варвары». Произнеся эту фразу (1941) на заседании правительства, вице-премьер Михай Антонеску санкционировал резню евреев на оккупированных советских территориях. Фраза пророческая в двух смыслах. Антонеску и его соратники вошли в историю как варвары и кончили на виселице. С другой стороны, многим в современной Румынии, да и Восточной Европе в целом, плевать на изуверство лидеров фашистской эпохи.

Жуде понимает: рационально возражать истерике национального сознания бесполезно. Приемы реализма тоже не работают: ужас фашизма реконструкции не поддается. Жуде обращается к антифашистской традиции 1930-х, сочетавшей холодную ярость рассудка с авангардистским отстранением: критики вспоминают великие имена Бертольта Брехта и Вальтера Беньямина. На экране разворачивается пронизанная черным юмором реконструкция геноцида, которую, по сюжету, инсценирует женщина-режиссер, озабоченная фашизацией Румынии и нежданной беременностью.

Эстетика 1930-х была востребована и бунтарями 1960-х, считавшими буржуазное общество если не фашистским, то «фашизоидным». Казалось, пресловутый 1968-й безнадежно опошлен юбилейными здравицами. Однако параллель между прошлым и настоящим придает актуальность программе «Сопротивление. 1968–2018», включающей действительно уникальные документы. «Кинолистовки», на коленке смонтированные в дни парижского бунта Маркером, Годаром и прочими гениями, выбравшими по такому случаю анонимность. «Битва за освобождение Японии: Лето в Санридзуке» (1968) Синсуке Огавы, недавно воскрешенного из забвения режиссера, присоединившегося к борьбе крестьян против индустриального общества. И прежде всего «Актуа 1» — считавшийся потерянным «взгляд изнутри» на парижские баррикады Филиппа Гарреля, будущего великого лирика французского кино.