"Лунатики образца 1914 года"

Отставной генерал Харальд Куят, в прошлом генеральный инспектор Бундесвера (2000-2002) и председатель Военного комитета НАТО (2002-2005), специально для "Д" рассказал главному редактору журнала Rotary Magazin Рене Неринг о рисках продолжающегося конфликта между Западом и Россией.

— Отношения между Западом и Россией, испортившиеся в последние годы, сегодня омрачены еще и подозрениями в попытке отравления бывшего британского агента Сергея Скрипаля и эскалацией в Сирии... Как вы оцениваете происходящее?

— Отношения между Западом и Россией действительно резко ухудшились. И хотя во время холодной войны мы имели дело с противостоянием двух вооруженных до зубов лагерей, международная обстановка характеризовалась устойчивым равновесием сил и взаимной политической предсказуемостью. Опасность нынешней ситуации состоит прежде всего в том, что РФ и США воспринимают себя уже не как стабилизирующие мир ведущие державы, пусть разных систем и идеологий, но исключительно как представители национальных интересов.

За окончанием холодной войны последовал период, когда укреплялось взаимное доверие и даже выстраивалось стратегическое партнерство между НАТО и Россией с прицелом на тесное политическое согласование и военное сотрудничество. Возможности взаимной предсказуемости, а главное, доверия во многом были упущены. Началась эпоха усиления политической напряженности и военной конфронтации между крупными державами с возвратом к гонке вооружений, в которую теперь включилась и КНР. С учетом использования новейших технологий в классических и ядерных системах вооружений такая внутренняя динамика наращивания военной мощи при постоянном риске человеческой ошибки или технического сбоя все ближе подводит нас к той "точке невозврата", которую никто всерьез не может хотеть "проскочить".

— Какова мера ответственности каждой из сторон конфликта?

— После длительного периода слабости Россия вновь стремится к политическому влиянию и признанию в качестве великой державы, особенно в своих отношениях с США. Однако реализация российских стратегических интересов, например, в связи с Украиной, а также на Ближнем и Среднем Востоке встречает сопротивление Запада. Тем не менее ответом на Россию, обретшую большую уверенность в себе и вновь окрепшую в военном отношении, должна быть не попытка изоляции посредством исключения из консультаций "восьмерки" или приостановки деятельности Совета Россия--НАТО. И санкции — это не политика, а документальное подтверждение ее отсутствия. Скорее следует совместно искать пути для выхода из кризисов и конфликтов нашего времени. Сюда относится, в частности, готовность к уравновешиванию интересов — везде, где это необходимо и возможно.

— Как вы оцениваете сегодняшнее поведение политического руководства на Западе?

— Гельмут Шмидт еще несколько лет назад жаловался на дефицит квалифицированных личностей на ведущих позициях в политике. Многим сегодняшним политикам явно не хватает дальновидности в контексте политики безопасности. Не хватает способности стратегически мыслить, чтобы понять, что при дальнейшей эскалации мы, как лунатики, можем незаметно для себя скатиться к военному конфликту, как это произошло в 1914 году.

— Но разве Запад, всегда воспринимавший себя как сообщество общепринятых ценностей, может оставаться безучастным перед лицом преступлений против прав человека?

— Нет, и не должен. Но с любой военной операцией всегда должна быть связана определенная политическая цель. Однако воздушный удар Соединенных Штатов, Франции и Великобритании бьет по мирным усилиям в Сирии и поискам политически устойчивого, демократического решения. Гуманитарная интервенция допустима только в очень узких рамках. Надежда отбить охоту к химическим атакам не может служить достаточным обоснованием. Кроме того, удар по суверенному государству есть акт агрессии, нарушающий международное право, если он сам не служит самообороне в понимании статьи 51 Хартии ООН и не осуществляется на основании решения Совета Безопасности ООН. Ни одно государство не вправе ссылаться на то, что-де решение не было достигнуто. Иначе любая страна, включая, скажем, Северную Корею, сможет претендовать на такое право. Ведь международное право — это не магазинчик самообслуживания: соответствующие нормы распространяются на все государства в равной мере. К слову, самая ужасающая гуманитарная ситуация имеет место в Йемене. И здесь Запад явно пользуется двойными стандартами.

— Во что выльется нынешний конфликт, сегодня не может сказать никто. Однако бесспорно, что мы уже достаточно долго находимся в состоянии информационной войны. Насколько заслуживают доверия позиции сторон?

— Несколько дней назад президент Федеративной Республики посетовал на отсутствие фундамента доверия между Западом и Россией. Существенная причина тому — информационная война, антагонизм провокаций и ответных провокаций, подозрений и обвинений, угроз и встречных угроз, санкций и контрсанкций. Политики должны понимать, что связанные с этим риски можно предотвратить, только если прекратить раскручивать маховик эскалации, если люди будут стремиться к разрядке и взаимному доверию. Но доверие рождается только совместными поисками истины. А в последние годы под колесами оказывалась именно истина. Можно немного цинично сказать, что перед второй войной в Ираке хотя бы затрачивались усилия на конструирование доказательств. Сегодня же предполагается, что люди должны принять подозрения как достаточное основание для развязывания конфликта.

— Как можно разрядить ситуацию?

— Нынешние конфликты могут быть разрешены только при тесном сотрудничестве Соединенных Штатов и России. Однако Европа, и в частности Германия, могут внести в это свой вклад. События на Украине и в Сирии для нас не могут быть безразличны. Поэтому важно вновь активизировать проверенные политические механизмы.

Под этим я имею в виду прежде всего форум "восьмерки". Кроме того, должны быть отменены санкции и контрсанкции, препятствующие более тесному сотрудничеству. Меры к укреплению доверия в военной сфере играют решающую роль, чтобы маховик эскалации перестал раскручиваться и чтобы даже сложные военные ситуации не выходили из-под контроля.