Сегодня министр по делам энергетики Великобритании БРАЙЕН УИЛСОН завершает свой трехдневный визит в Москву. Вчера он встретился с главой "Газпрома" Алексеем Миллером, министром энергетики России Игорем Юсуфовым, главой РАО ЕЭС Анатолием Чубайсом и ответил на вопросы обозревателя Ъ СЕРГЕЯ Ъ-МИНАЕВА.
— Что обсуждали на сегодняшних встречах?
— Обменивались информацией о перспективах расширения поставок российского газа в Великобританию. Особенно подробно обсуждали проект Балтийского газопровода. Важно понимать, что Великобритания как потребитель газа сейчас заинтересована в диверсификации источников поставок. Почему бы России, крупнейшему производителю и экспортеру газа, не использовать новые возможности? Нельзя сказать, что мы заключили какие-то предварительные соглашения. О соглашениях речь пойдет во время визита президента Путина в Великобританию в январе будущего года. Но все равно интересно было узнать, какие новые идеи возникают у российских производителей. Вот с господином Миллером мы беседовали две недели назад в Лондоне. Теперь побеседовали о том, что изменилось за две недели.
— Наверное, подробно обсуждали реформирование "Газпрома"? Не считаете ли вы, что можно совсем уж диверсифицировать поставки российского газа, если ими будут заниматься конкурирующие между собой производители?
— Господин Миллер на этот раз как-то не особенно был расположен говорить со мной о реформировании "Газпрома". Что касается вопроса о том, кто должен заниматься поставками газа — одна компания или несколько, то не вижу ничего плохого, чтобы здесь имелось несколько компаний. По-моему, логично разделение добычи и транспортировки газа.
— А как вы относитесь к тому, что некоторые страны считают препятствием для вступления России в ВТО разницу российских внутренних и мировых цен на энергоносители, в частности на газ? Они усматривают здесь злонамеренное субсидирование экспортного производства, прямо противоречащее правилам ВТО.
— Могу сказать, что субсидирования экспорта действительно быть не должно. Ведь сами российские компании заинтересованы в том, чтобы становиться конкурентоспособными на мировом рынке. А этого можно добиться, только конкурируя со всеми на равных. И здесь действительно может быть повод для критики российского ценообразования. Важно только понимать, что никто не собирается диктовать России политику ценообразования — какие там у нее внутренние цены, ее внутреннее дело. Просто не должно быть искусственного занижения цен с целью субсидирования экспорта. Важно также понимать, что требования не допускать такого субсидирования — не придирки отдельных стран. Правила ВТО есть правила ВТО.
— Наверное, вы сегодня обсуждали и нефтяные дела?
— Обсуждали. В частности, говорили о том, что российской нефтедобыче очень помогли бы иностранные инвестиции. Почему бы иностранным инвесторам не принять участие в диверсификации источников нефтепоставок для Запада? Я говорил о том, что разработка российских месторождений с помощью соглашений о разделе продукции по-прежнему имеет большие перспективы.
— А вы знаете о том, что не все российские нефтяные компании в таком уж восторге от соглашений о разделе продукции?
— Возможно. Но иностранных инвесторов и меня они вполне устраивают.
— Ничего не слышали о том, что BP якобы планирует значительные инвестиции в российскую нефтедобычу?
— Не слышал. Наверное, мне не рассказывали.
— Как вы относитесь к идее разумных и справедливых мировых цен на нефть? Например, $20-21 за баррель — разумная цена?
— Вполне разделяю идею цен, которые устраивают и производителей, и потребителей. И действительно считаю, что цена, немного превышающая $20 за баррель,— то, к чему нужно стремиться.
— И как их обеспечить?
— Путем переговоров с ОПЕК. Мы уже убеждали их в разумности таких цен, и они вроде бы согласны.
— Каковы будут последствия для мировых цен возможной военной операции в Ираке?
— А я считаю, что сами разговоры об этих последствиях и различные прогнозы уже сейчас влияют на мировые цены. Поэтому от прогнозов в данном случае воздержусь.