премьера кино
Отар Иоселиани представил в Москве свой новый фильм "Утро понедельника" (Lundi Matin), награжденный "Серебряным медведем" за режиссуру и призом FIPRESCI на прошлом Берлинском кинофестивале. Юмор этой простой и хитрой комедии оценила ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Люди делятся на две категории. Одни, чистя зубы по утрам, размышляют, не переплатили ли они за новые коронки и как хорошо было бы пойти снять зубной камень. Другие думают, как надоело воспроизводить каждое утро одну и ту же последовательность опостылевших действий и смотреть в окно на один и тот же пейзаж с дымящими трубами. Представители первого, конструктивного, типа решат, что "Утро понедельника" — история о французском маленьком человеке, не преуспевшем в жизни, страдающем от невозможности курить на рабочем месте и от того, что он никогда не был в Венеции. Эти люди могут пожурить Иоселиани за поверхностность и бессмысленность сюрреалистических сценок, наполняющих "Утро понедельника". За то, что режиссер неглубоко копает, не выковыривает всю подноготную героев, а беззаботно перескакивает от одного к другому, как бабочка перелетает с цветка на цветок.
Отар Иоселиани скорее склоняется к тому, что человек непознаваем, и задача углубиться в него заведомо невыполнима или лицемерна. Герой "Утра понедельника" очерчен беглыми и довольно банальными штрихами, противопоставляющими реальность и мечту: днем на фабрике он варит что-то железное, а по вечерам рисует дома картинки, где в тумане моря голубом краснеет одинокий парус. Случаются в его жизни и другие события и впечатления: жена зовет чинить водосточную трубу, креативные сыновья деловито и спокойно, как муху, отгоняют папу, пытающегося вмешаться в их занятия, бойкая старушка-мать ненадолго поднимет взгляд от лотошной доски, когда сын заглянет к ней засвидетельствовать почтение.
В том, что герой очень мало разговаривает со своими родственниками, можно усмотреть особый знак его одиночества, но "Утро понедельника" вообще немногословно. На пресс-показе в какой-то момент пропали русские титры, однако таинственное их исчезновение, а потом опять появление прошло почти таким же незамеченным, как внезапный отъезд покинувшего лоно семьи сварщика и его никем не ожидавшееся возвращение. Вся информация содержится не в словах, а в изображении, в лаконичных жестах, в интонациях. Четыре будильника на тумбочке у кровати говорят о жизни героя больше, чем любые диалоги, и лучше объясняют его мотивы. У владельца одного будильника еще есть шанс нечаянно проспать утро понедельника, но с четырьмя человек обречен и обязательно захочет сбежать куда глаза глядят. При этом не будет криков "Как вы меня достали", битья посуды и хлопанья дверью. Докурив у проходной свою ежеутреннюю сигарету, герой ни с того ни с сего безмолвным жестом откажется от такого же немого приглашения заводского привратника, запирающего ворота перед началом рабочего дня. Потом полежит на травке с видом на фабричные трубы, еще покурит и исчезнет, никому ничего не сказав. Навестит в городе умирающего отца и выполнит его предсмертную просьбу плеснуть рюмочку, после чего проводит к выходу трех пожилых родственниц, ожидающих в гостиной его кончины. Тогда папа передумает умирать, достанет из сейфа пачки международных денег и за стаканчиком коньяка благословит сына на поиски приключений. Следующую пару стаканчиков нальет герою компания казаков в черкесках, распевающих в ресторане русские песни, а еще следующую — старый друг, тоже художник в душе, который каждый день наряжается женщиной и идет работать смотрительницей кабацкого туалета.
Одни гостеприимные жители Венеции крадут у героя все деньги, зато другие катают на катере и угощают вином, пока и у них не наступит утро понедельника, одинаково хмурое на фоне и венецианских каналов, и египетских пирамид. По Иоселиани, жизнь везде одинакова: сильно угнетает монотонностью, но так же сильно удивляет странными подробностями. В любом городе, если выбрать время года поприятнее, забраться на самую высокую крышу и отхлебнуть из бутылки, можно пережить тот же катарсис, который герой переживает со своим венецианским приятелем. Просто Венеция более киногенична и универсальна как символ далекого и манящего края, где каждого ждет что-то необычное. Но обойтись без нее вполне можно, если поменять фокусировку собственного зрения и обнаружить, что в финальном кадре "Утра понедельника" тот же унылый вид на чертовы заводские трубы выглядит уже не так депрессивно, как в начале.