Вчера путешественник Федор Конюхов на гребной лодке "УралАЗ" вышел из порта испанского города Сан-Себастьян на острове Ла-Гомера. Спустя примерно сто дней, если позволит океан, он должен закончить свой путь длиной в три с половиной тысячи морских миль на Барбадосе и стать первым россиянином, который пересек на веслах Атлантический океан. На Ла-Гомеру Федора Конюхова провожал корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ.
"Он, должно быть, мускулистый гигант"
Пожилая туристка в гостинице, увидев на мне майку с символикой проекта, спрашивает: "Этот человек правда собирается перейти океан на веслах?! Он, должно быть, гигант, очень мускулистый..." Я улыбаюсь: "Да нет, не очень. И совсем не гигант, среднего роста". Женщина удивляется еще больше.Федора Конюхова любой, кто оказался на Ла-Гомере, одном из Канарских островов, в эти дни легко мог обнаружить в местном яхт-клубе. Он возился с лодкой днем — красил, проверял ее устойчивость в акватории порта, а еще обязательно спал в ней ночью. Объясняет, что так привыкаешь быстро находить на ощупь в полной темноте приборы и другие вещи, которые могут понадобиться в любой момент.
Сан-Себастьян, кстати, оказался историческим местом: именно здесь по пути из Кадиса сделала 510 лет назад свою последнюю остановку перед отплытием к тогда еще не открытой Америке экспедиция Колумба. И именно в середине октября, когда дуют попутные пассаты, она покинула по большому счету ничем больше не примечательное место.
У Колумба, напомню, было три каравеллы. "УралАЗ" Конюхова — лодка длиной семь метров. Это только кажется, что семь метров — довольно много. На самом деле она, лодка, выглядит крохотной, особенно когда слушаешь рассказы про трехметровые волны в океане и представляешь, что они могут с ней сделать. Конюхов, правда, говорит, что ничего, потому что судно сконструировано таким образом, что будет как бы перекатываться по волнам, избегая за счет прежде всего небольшого веса (900 кг) их прямых ударов. А то, что нет киля, это даже хорошо: с килем проще опрокинуться, да и лодка тяжелее станет. А еще во время сна он будет туго пристегиваться ремнями к койке, и если, не дай Бог, лодка перевернется, то гребец станет своего рода противовесом, который вернет ее в прежнее положение. Сообщая всю эту информацию, Конюхов ставит внутрь канистры с водой, которую будет в пути разбавлять испанским вином, в котором много полезных веществ.
Потом он показывает приборы — GPS, компасы, опреснитель морской воды, спутниковый телефон, солнечные батареи, наконец, место, где будет спать: "Вот в этом отсеке на корме". Отсек не более полутора метров в длину, и спать там, по-моему, можно лишь в скрюченном положении. Говорит, что в свободное время посреди Атлантики будет заниматься тем, чем занимается в океане обычно: ловить рыбу, читать... "А картины?" — уточняю я у члена Союза художников России. "Обязательно. Хотя пространства на лодке, конечно, маловато".
"Встречайте на Барбадосе"
Воскресный день был для Конюхова очень важным: вместе с консультантом из Англии Питером Хогденом (Peter Hogden) он прокладывал маршрут. Для Хогдена этот день торжественный вдвойне, поскольку ровно пять лет назад он стартовал на парной гребной лодке отсюда, с Ла-Гомеры, в гонке через Атлантику по тому же самому маршруту. Юбилей получается.Англичанин иногда смеется, когда Конюхов называет его тренером или консультантом. У россиянина за плечами несколько кругосветок под парусом, в том числе культовые Around Alone и Vendee Globe. Конюхов как-то подсчитал, что один в океане он пробыл почти тысячу дней. Сто по сравнению с этой цифрой — ерунда. "Вообще-то большинство начинают все-таки с гребных лодок. А затем, когда постарше становятся, на парусные переключаются. Но у меня вот наоборот вышло",— говорит Конюхов и вновь рассказывает, как в 15 лет украл в колхозе рыбацкую лодку и перегреб на ней Азовское море. С тех пор осталась мечта, на которую нашлось время вот только сейчас, когда позади и парусные кругосветки, и восхождение на Эверест, и масса других не менее сложных проектов.
Но советы ему, конечно, нужны. И карандаш Конюхова чертит на карте предложенный Хогденом маршрут. Сначала чуть-чуть на юг, затем по северному экваториальному течению прямо до Барбадоса. Рядом с этой линией рисуются еще две, получается двухсотмильный коридор. "За пределы коридора лучше не выходить, иначе можешь туда просто не вернуться — из-за течения, ветра... Но если вышел и чувствуешь, что не вернешься, греби сюда",— Хогден показывает кончиком карандаша куда-то на север Южной Америки, в район Гайаны. Конюхов смеется: "Ничего, доплывем. Встречайте на Барбадосе".
А когда с картами закончено, его консультант начинает вспоминать, как он участвовал в этой гонке весельных лодок пять лет назад. Замечая в руках Конюхова пакеты с сублимированной едой, которой он (вместе, конечно, с пойманной в океане рыбой) будет питаться три с лишним месяца, Хогден рассказывает такую историю. Они с напарником Нилом Хиттом (Neil Hitt) тоже ели во время гонки сублимированную пищу, разогревая ее в котелке. И вдруг Нил, молодой парень, замечает, что не ходит в туалет уже больше недели. "Нет, все в принципе было нормально,— повторяет Хогден.— Просто вся еда из-за постоянной работы моментально сжигалась истощенным организмом. Нечему было выходить. Но если это с вами впервые, то кажется, будто с организмом происходит что-то не то. Нил чуть не сошел с ума".
Похоже, все же сошел, потому что у Хогдена припасена еще одна забавная, как он полагает, история. С напарником они гребли сменами — по два часа каждый: пока один работает, другой, как правило, спит. Так вот, несколько раз ближе к концу гонки Нил стал просыпаться буквально через пять минут после того, как забирался на койку: "Представляете, он утверждал, что слышал, как я будил его, и что настала его очередь грести! Причем уверен в этом был на сто процентов, обижался на меня.... Настоящие галлюцинации".
По словам Хогдена, эти галлюцинации в океанской гребле — дело чуть ли не обычное. "Но,— успокаивает он,— Федору будет даже проще. Ему ведь не надо все время поддерживать скорость, он ведь не в гонке. Днем, когда жара, лучше спать, ночью — идти. И психологически вдвоем тяжелее. У нас с Нилом последние дни были сплошные споры: у обоих создавалось впечатление, что партнер недорабатывает. Стали проверять, кто сколько прошел за смену, по приборам".
"Если безобразие нельзя остановить, его надо возглавить"
На следующий день в кафе у яхт-клуба встречаюсь с главой Ассоциации океанских гребцов Кеннетом Кратчлоу (Kenneth Crutchlow). Сегодня это респектабельный джентльмен с животиком, в свое время один из самых отчаянных людей в мире. Он, например, участвовал в заплыве до Алькатраса. Знаменитая американская тюрьма практически не охраняется, поскольку от острова, на котором она расположена, добраться до берега вплавь считается невозможным: ледяная вода, волны, акулы... Кратчлоу доплыл. А еще он выступал в марафонских забегах в Долине Смерти. Свою ассоциацию, которая при помощи космических спутников (на них посылаются сигналы с лодок) контролирует гребцов, основал аж в 1983 году. А сами попытки перейти океан, как выяснилось, начались более века назад. "Кто эти люди, океанские гребцы? — переспрашивает как-то немного равнодушно Кратчлоу, словно речь идет о рутине.— Знаете, самые разные — от 20 до 60 лет. Что будет, если случится чрезвычайная ситуация? Свяжемся с ближайшим к месту аварии судном, у нас есть соответствующий договор о помощи. Сколько их, переплывших, было всего? Если честно, точно не помню — то ли 96, то ли 97. Спросите лучше у моей жены, она занимается статистикой".Супруга Кратчлоу Татьяна родом из Одессы. А в прошлом году ее сын Теодор Резвой (Theodor Rezvoj) прошел на весельной лодке этим же маршрутом Колумба, которым пойдет Конюхов. Так Украина стала пятой страной, чей гражданин в одиночку пересек один из мировых океанов на гребном судне. "Еще у нас были Англия, Франция, США, Бразилия,— перечисляет Татьяна.— Россия, выходит, станет шестой. Это престижно". "Как же вы сына-то в океан отпустили?!" — удивляюсь я. "Когда мой Федька отплыл, я здесь, в Сан-Себастьяне, забралась на гору и часа два, пока его было видно, смотрела вслед и разговаривала с ним по мобильному телефону. Потом уже звонила из дома, из Лондона",— вспоминает она и благодарит технический прогресс за средства связи, которых не было у пионеров гребли.
Татьяна действительно знает не только фамилии, но и биографии едва ли не всех, кто когда-либо шел через океан на веслах. У меня создается впечатление, что и для нее все эти переходы — нормальные явление. Татьяна поправляет: "Не совсем так. Просто если нельзя остановить безобразие, его надо возглавить". Безобразие же приобрело немыслимые масштабы. Практически одновременно с Конюховым через Атлантику идут норвежец Стейн Хофф (Stein Hoff) и француз Эммануэль Куандре (Emmanuel Coindre); ассоциация зарегистрировала три успешных одиночных перехода, совершенных женщинами; а в 2004 году Кратчлоу собирается организовать гонку одиночек... Недавно Татьяна решила вести и статистику иного рода — тех, кто погиб. "Их семеро,— говорит она.— Последний случай был в прошлом году — американец доктор Ненад Белик (Nenad Belik). Ему было 62 года, и он перестраховался, сделав слишком, что ли, безопасную лодку — полностью закрытую, из-за этого тяжелую, на которой очень трудно грести. Скорее всего, перевернувшись, она уже не смогла встать обратно... Потом, разбитую, ее обнаружили рыбаки. Мы с Кеном ездили в Дублин, клали в море венок в память о Белике... У моего сына была хорошая, легкая лодка. Он не брал с собой ничего лишнего и завершил переход быстро, за 67 дней. И у Конюхова лодка тоже такая, какая нужна".
Прощаясь, я интересуюсь у Татьяны, не пробовала ли она, разговаривая с этими людьми, все-таки понять, зачем им нужны страшные мучения, от которых, когда идешь на веслах через океан, никуда не деться: от галлюцинаций, вызванных смертельной усталостью и одиночеством, до банальных мозолей, вызывающих, судя по дневникам американца Дона Эллама (Don Allum), адскую боль — на раны попадает ведь не просто вода, а соленая вода. Говорят, полностью избавить гребца от проблемы мозолей не способны даже перчатки, вроде тех, что приобрел в дорогу Конюхов... Татьяна советует почитать книгу легенды океанской гребли Жерара д`Абовиля (Gerard d`Aboville). Она так и называется — "В одиночестве". Читаю: "На мой взгляд, абсолютная реализация собственной свободы заключается в осознании того, что в случае неудачи ты понесешь высшее наказание — смерть и что именно твоя жизнь поставлена на кон. Этого самого по себе достаточно, чтобы почувствовать в полной мере ответственность, лежащую на тебе. Вполне возможно, что иным способом, кроме как оставшись один на один с океаном, средой, чуждой человеку, добиться этого ощущения невозможно".
...Буквально накануне отплытия Конюхов узнал, что уже через два дня у него на пути будет район сильного шторма. Тем не менее старт решено было не откладывать. Вчера путешественник покинул Ла-Гомеру.
Последние новости о том, как проходит путешествие Федора Конюхова, можно узнать на специально созданном сайте www.fedor2002.ru.