С гала-премьеры фильма в Мариинском театре еле живым вернулся МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
Да, вставляет, пробивает, за душу берет. Когда в финале на сцену выходят исполнить сюиту к фильму хор и оркестр Валерия Гергиева, вставшие поаплодировать зрители не садятся, так и стоят минут пятнадцать, несмотря на увещевания администраторов "присесть". Получается печально и правильно: реквием по погибшим морякам, которым нет числа и которые никогда и не будут все названы поименно. К фильму это не имеет ровным счетом никакого отношения.У бывшего мужа Кэтрин Бигелоу, режиссера Джеймса Кэмерона (James Cameron), был любимый образ: баба с огнеметом или ПЗРК на плече, спасающая человечество от "чужих" или "терминаторов". Понятно, почему они нашли друг друга. Кэтрин Бигелоу — фетишистка смертоносного железа. В психопатологическом триллере "Вороненая сталь" (Blue Steel, 1990) она объяснялась в любви к штатному револьверу американских полицейских, теперь — к подлодке, проламывающей при всплытии с глубины 300 метров толщу льда, или к стартующей ядерной ракете. Заполоняющие экран с промежутком в пять минут ледяная крошка и клубы огня сливаются в один визуальный образ, недвусмысленно напоминающий о сперме: белое и горячее. Это тем более убедительно, что вся машинерия в фильме — подлинная. Сексуальный подтекст — самое интересное в "К-19". Моряки, ищущие спасения от радиации на корпусе лодки, дружно демонстрируют американскому вертолету голые задницы. Не фаллический геликоптер имеет русских моряков, отказывающихся от помощи, чреватой раскрытием военной тайны. Нет, это беззащитные русские задницы имеют всю армию Соединенных Штатов.
Все остальное, что мы видим на экране, архитрадиционно. Сила Голливуда как раз в том и заключается, что он находит универсальную формулу любой коллизии, в какой бы стране она ни приключилась. Принято говорить, что он упрощает, нивелирует своеобразие русской, французской, китайской, да и любой другой культуры в ее экранном воплощении. Но в такой же степени он нивелирует и своеобразие самой Америки. Голливуд — не Америка, это Голливуд. Какие бы мундиры ни были на героях, их действия запрограммированы раз и навсегда. Учебники сценариев никто не отменял. В одном отсеке умирают герои, голыми руками чинившие взбесившийся реактор, в другом кок переживает за разбитые тарелки. Два командира, один — слуга царю, другой — отец солдатам, расходятся во мнении, пожертвовать только экипажем или всем человечеством, но в конце концов сливаются в экстазе мужской дружбы. И даже финальную несправедливость, допущенную по отношению к командиру К-19 — его истязают допросами, заподозрив в намерении перебежать к американцам,— ни в коем случае не стоит воспринимать как обличение тоталитарной системы. В любом голливудском милитаристском action героя обязательно за что-нибудь да будут судить. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, поскольку ни одно доброе дело нельзя совершить, не погубив во имя невнятных целей дюжину невиновных.
Первый заместитель министра культуры Александр Голутва вышел из зала в глубокой задумчивости. Воочию представляешь себе ближайшую коллегию министерства: мастерам отечественного кино тычут в лицо "К-19": до чего дожили, янки на колени перед андреевским флагом становятся, а вы? Марш, марш в Голливуд на семинар по государственническому патриотизму, заключающемуся в конечном счете в желании поиметь весь мир.