О том, как введение продуктового эмбарго повлияло на темпы развития российского сельского хозяйства, достигли ли контрсанкции цели и чем для российского АПК может обернуться конфронтация с Западом, “Ъ” рассказал директор аналитического центра «Совэкон» Андрей Сизов.
Фото: из личного архива
— О пользе продуктового эмбарго для российского АПК говорят уже три года. Вы согласны, что контрсанкции стали важным элементом для роста отрасли?
— Какое-то положительное влияние от эмбарго было, но многие сельхозпроизводители его по большому счету не заметили. Это в первую очередь политика, а лишь во вторую — бизнес. Что касается влияния на рост, вот хороший пример: в первые два года после введения эмбарго в 2014–2015 годах был обвал инвестиций в российский АПК. В 2016 году инвестиции выросли, но в реальном выражении по-прежнему остаются ниже 2013 года.
— Для каких-то секторов все-таки плюсы от эмбарго были?
— В первую очередь для производителей сыров, выпуск которых в первые два года рос на 15–17% ежегодно, но потом рынок уперся в ограничение спроса. Выиграли производители тепличных овощей и фруктов. Конечно, не стоит все сводить к антисанкциям. Быстрый рост сборов овощей закрытого грунта идет с 2012 года. Вообще, если государству хочется ввести где-то барьеры на пути импорта, то в теории это стоит делать там, где у России есть хороший шанс стать глобальным мировым игроком, заметным конкурентоспособным экспортером. Таким, каким мы являемся в производстве и экспорте зерна. Возможно, экспортный потенциал есть у производителей птицы и свинины. В перспективе Россия с точки зрения наличия природных ресурсов может стать и заметным экспортером говядины. Но сомневаюсь, что мы можем стать по-настоящему конкурентоспособными в производстве сыров и овощей.
— Кто в таком случае больше пострадал от контрсанкций?
— Естественно, импортеры, эмбарго также стало очередным шоком для ритейла. Пострадали и сельхозпроизводители, которые были тесно интегрированы в мировой рынок. К примеру, те компании, которые летом выращивали продукцию в России, а зимой закупали в Европе. Пострадал и потребитель, который стал платить несколько больше за продукты при сокращении ассортимента.
— Какое влияние контрсанкции оказали на попавшие под них страны-импортеры?
— Влияние было довольно ограниченным. Если эмбарго вводилось с расчетом, что небольшая, но шумная группа европейских фермеров побежит жаловаться местным чиновникам и те пересмотрят санкции в отношении России, можно сказать, этот расчет не оправдался. Те акции протеста, о которых мы слышим, вызваны российским эмбарго лишь отчасти. Важнее для фермеров общемировое падение цен на сельхозпродукцию и реформа системы квотирования молока в Европе, которая привела к росту конкуренции между странами.
— Влияние продовольственного эмбарго на темпы развития российского АПК сегодня сохраняется?
— Действие эмбарго само по себе не гарантирует дальнейшего роста АПК. Гипотетическое снятие санкций приведет, естественно, к росту конкуренции и уходу с рынка части игроков. Но принципиально на развитии АПК не скажется.
— Глава Минсельхоза Александр Ткачев недавно высказался за сохранение контрсанкций еще лет на десять. Как вы оцениваете такие планы?
— Предположу, что, пока конфронтация между Россией и Западом будет сохраняться, продовольственные антисанкции будут оставаться в силе. Уже многим понятно, что эффективность ограничений, мягко говоря, невысока, но признавать это политики не захотят. Более практический и важный вопрос — возможное расширение антисанкций Россией, разговоры о чем, вероятно, еще будут возникать. Задумывающимся об очередном асимметричном ответе Западу лучше помнить, что в значительной степени успехи российского АПК построены именно на импортных, в первую очередь западных, аграрных технологиях. Импортозаместить их в рамках одной страны невозможно в принципе, да и, естественно, не нужно, если речь не идет о Северной Корее.