— Примо Небиоло, прослывший очень сильным бизнесменом, сумел раскрутить легкую атлетику за счет привлечения к ней многочисленных спонсоров и телевидения. Господин Небиоло умер в 1999 году, однако колесо, которому он придал импульс, продолжает вращаться по инерции, но набранные обороты, кажется, падают...
— Небиоло и впрямь запустил потрясающе эффективную машину. Однако сейчас ее жизнедеятельность зависит не столько от нынешнего президента IAAF Ламине Диака, сколько, думаю, от исполнительского мастерства генерального секретаря венгра Иштвана Дьюлаи. Он больше десятка лет бок о бок работал с Небиоло и фактически является его учеником, поэтому IAAF действует как высокоточные часы. Ее стимулируют также огромные гонорары, которые Международная ассоциация имеет от спонсорских контрактов, а также от контракта с телекомпанией Eurovision. Надеюсь, этот механизм отработает без сбоя еще многие годы.— А разве в России не критиковали введенную Небиоло систему материальных стимулов?
— Еще как! Но мы вовремя одумались, когда поняли, что, подняв в свое время мировую легкую атлетику на очень высокий уровень коммерциализации и, как следствие, престижности, Небиоло косвенно способствовал также и росту популярности российской легкой атлетики. В те годы, когда полное безденежье не позволяло нам в полной мере финансировать и премировать наших спортсменов, система стимулов, смело предложенная Примо, наиболее эффективно сработала именно на российских атлетах. Начав зарабатывать на коммерческих соревнованиях, они смогли достойно жить.
— Но был такой период, когда россиян упрекали в чрезмерном увлечении коммерцией в ущерб официальным стартам.
— Сейчас баланс между интересами федерации и спортсменов наконец найден. Действительно, мы долго не понимали, что атлеты должны зарабатывать, поэтому свои национальные чемпионаты проводили в невыгодное с точки зрения их коммерческой деятельности время. И это мешало им как эффективно готовиться к чемпионату, так и участвовать в коммерческих стартах. Теперь, когда чемпионаты России перенесены ближе к главному соревнованию сезона, наши легкоатлеты получили возможность не только зарабатывать в серии коммерческих турниров, но также и готовиться по их ходу к основному старту.
— А в России доходы наших легкоатлетов хотя бы немного подросли?
— Федерация, Госкомспорт, а также территории, откуда спортсмены родом, полностью финансируют их подготовку. Кандидаты в сборную команду в течение 200-250 дней в году находятся на сборах и не испытывают при этом никаких проблем. Плюс они получают зарплату в размере от 7 до 9 тыс. руб. в Центре спортивной подготовки Госкомспорта. А с 1 июля множество наиболее отличившихся представителей нашего вида в числе тысячи других олимпийцев и их тренеров начали получать именные президентские стипендии. А это уже 15 тыс. руб., вообще не облагаемых налогом. Готовятся списки еще на 2 тыс. президентских спортсменов-стипендиатов и их наставников, которые ежемесячно начнут получать такие суммы, начиная с 1 января 2003 года. И снова наибольший процент среди них составляют легкоатлеты. Подобный уровень заработков наверняка улучшит настроение и удержит многих наших спортсменов от отъезда за рубеж.
— Извлекла ли ВФЛА какой-либо урок из допингового скандала годичной давности, в центре которого оказалась чемпионка мира в беге на 5000 м Ольга Егорова, а также из аналогичных скандалов с участием российских спортсменов, которыми изобиловала зимняя Олимпиада в Солт-Лейк-Сити?
— Казус с Егоровой на прошлогоднем чемпионате мира в Канаде научил правильно вести дела прежде всего не нашу федерацию, а IAAF. Ее медкомиссия в итоге сама призналась, что допустила вопиющую оплошность, обвинив Ольгу в применении допинга лишь на основе анализа пробы мочи без анализа пробы крови. Тем самым IAAF грубейшим образом нарушила сиднейское соглашение. Однако мы поняли, что вообще должны быть очень осторожны, зная отношение международных федераций и МОК ко всем российским спортсменам. Международные комиссии по борьбе с допингом в последнее время, по моим наблюдениям, превратились в некие международные комиссии по борьбе с российскими спортсменами.
— С подобным положением вещей можно бороться?
— Существует простейший способ: не хочешь, чтобы тебя преследовали, не брали пробы на допинг и вообще никакого внимания не обращали,— не побеждай. А если серьезно, то избежать скандала можно, лишь не используя запрещенных препаратов вовсе. Есть, правда, и другой путь: выявлять нарушителей еще на стадии подготовки. У нас, легкоатлетов, существует нынче достаточно широкая система допинг-контроля, закуплено новое оборудование, и мы ведем борьбу более совершенными методами.
— Суть упреков в адрес Российской лыжной федерации состоит в том, что она, либо не зная правил, либо пренебрегая ими, выставила находящихся под подозрением лыжниц на следующую гонку, что называется, на авось. С легкоатлетами в Афинах ничего подобного не произойдет?
— Я очень сочувствую спортсменам и тренерам, которые в такой ответственный момент в США стали заложниками, мягко говоря, неорганизованности работников Российской лыжной федерации. Если бы ВФЛА не была уверена в том, что подобная ситуация исключена в принципе, то мы, ее руководители, в первую очередь я как президент и Валерий Куличенко как главный тренер сборной, не руководили бы легкой атлетикой. Но нас тоже частенько обвиняют...
— В чем?
— Мы не в пример руководителям других национальных зарубежных легкоатлетических федераций всегда защищаем наших атлетов, попавших в тяжелое положение, таких, как, в частности, Ольга Егорова. Когда кто-либо из зарубежных атлетов подозревается в употреблении допинга, федерация его страны мгновенно прекращает с ним всяческие отношения. Мне это категорически претит. Ведь все федерации стимулируют своих спортсменов на результат. Но выказывают заинтересованность в нем лишь до момента несчастного случая на производстве. Потом уже никто не хочет иметь с провинившимся никаких дел, и он вдобавок обильно поливается грязью в прессе. Но проходит два года дисквалификации — и вот те на: опальный атлет опять востребован сборной! Так не должно быть. Не может человек быть плохим два года, а после опять стать хорошим. Я — за цивилизованные отношения между спортсменом и федерацией. Если человек попался, значит, вина должна делиться поровну между ним, его тренером, членами команды и руководством федерации.
— Все ли сотрудники ВФЛА разделяют вашу позицию?
— За 11 лет, что я возглавляю федерацию, думаю, мне удалось создать команду, мыслящую, а главное, работающую в одном направлении.
— К чемпионату Европы, который в эти дни проходит в Мюнхене, сборная готовилась в разных местах: бегуны — в Туле, метатели — в Подольске, кое-кто находился на самоподготовке. Это все потому, что в России по-прежнему нет отвечающей международным стандартам легкоатлетической базы?
— Именно так. Но без помощи государства, которое сейчас решает множество более важных, чем наши, задач, мы не в состоянии ни новые базы построить, ни реконструировать старые. Впрочем, на днях председатель Госкомспорта Вячеслав Фетисов будет участвовать в обсуждении вопроса о реконструкции нескольких баз, где должны готовиться к выступлению в Афинах будущие олимпийцы, на самом верху. В конце концов отсутствие в России собственных баз приведет спорт к плачевному состоянию. Впрочем, в последние годы российские сборные команды за счет государства все-таки проводят достаточно эффективную подготовку и полноценными составами выезжают на все крупнейшие соревнования. Понимая, что спорт все же не находится в сфере главнейших приоритетов государства, мы, считаю, должны быть терпеливыми и ждать, когда наступит наше время.
— Как бы вы определили тенденцию развития легкой атлетики в России?
— Если в целом, то у российской легкой атлетики довольно широкая география, растет количество занимающихся, причем в развитии ее видов в отдельных регионах есть определенная специфика. Так, например, Центр и Северо-Запад развивают прыжки и метания, Чувашия и Мордовия традиционно поставляют в сборную страны бегунов на длинные дистанции и мастеров спортивной ходьбы, Юг тоже очень перспективен. Кстати, совсем недавно в столицах Чувашии и Мордовии — Чебоксарах и Саранске — по инициативе руководителей обеих территорий построены великолепные легкоатлетические стадионы. В Чебоксарах это скорее целый комплекс, включающий в себя два стадиона, разминочный и основной, а также несколько полей для метаний. К сожалению, наша идеология развития не учитывает Дальний Восток и Сибирь. Впрочем, мы мечтаем создать там не только отделение нашей федерации, но и — на базе Сибирской и Дальневосточной академий физической культуры — легкоатлетическую школу. Но пока что огромные человеческие ресурсы больше чем половины страны для российской легкой атлетики, увы, потеряны.