Учебный год уже позади, но самые сильные впечатления — изготовление проектов вместе с детьми — не оставляют
Снеговик из пластилина? Новая модификация флешки? Или украшение для торта? Все это может оказаться проектом, над которым трудится ваш ребенок
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
У меня наступило спокойное время. Сын окончил десятый класс, дочка — второй. И никаких, совершенно никаких событий. Ни переводных экзаменов, ни распределения по профилям, ни ОГЭ, ни ЕГЭ, никаких праздников "До свидания, первый класс!" и гулянок после девятого. Детям уже выставили годовые оценки. У сына в разгаре роман с прекрасной одноклассницей. О чем можно еще мечтать матери?
Но я рано радовалась. В конце года оказалось, что дети должны сдать проекты. Так и называется — "проектная деятельность". Этой "деятельностью" дети должны были заниматься весь год, но все как всегда осталось на последнюю неделю. Дочка Сима, как выяснилось, участвует в проекте "Моя любимая столица". А сын Василий должен был написать работу по физике, которая тянет на вполне себе курсовую.
Мучились параллельно. Дочка должна была слепить из пластилина Кремль, Спасскую башню, храм Василия Блаженного и зафиксировать процесс лепки документально. Слепили один ряд колбасок, уложили, сфотографировали. Слепили второй ряд — сфотографировали. Колбасок на три исторических объекта требовалось какое-то несметное количество. Пока я катала колбаски и пыталась представить, как буду лепить купола, и маникюрными ножницами пыталась изобразить кирпичную кладку кремлевской стены, сын уходил, приходил, бурчал, снова куда-то уходил. Наконец, появился на пороге комнаты дочки.
— Мне нужен акриловый ящик,— объявил Вася.
— Я знаю только акриловую краску, про ящики никогда не слышала.
— Я нашел в интернете. Это ящики для церковных пожертвований. Идеальный материал, объем и структура.
— Что ты хочешь от меня? — я продолжала остервенело катать колбаски для храма Василия Блаженного.
— Проблема в том, что эти ящики продаются в Смоленске. Что мне делать? Почему у нас нет таких ящиков?
— А пластиковые контейнеры не подойдут? — с надеждой уточнила я.
Зря я это сказала. Сын отправился на кухню и начал искать материалы для своего эксперимента. Я достаточно спокойно рассталась с двумя контейнерами и отдала на нужды науки средство для снятия лака, между прочим дорогое и с витаминами, фольгу и бинт. Но когда я увидела, что сын вооружился моей любимой ложкой для создания идеальных шариков для мороженого, мое терпение лопнуло.
— Не дам. Ложку не дам.
— Мам, у меня время идет на минуты, а тебе жалко какую-то ложку!
— Мам, у нас не хватает колбасок для Спасской башни,— напомнила мне дочь.
Я бегала из комнаты в комнату, чтобы хоть как-то контролировать проектную деятельность детей. И обнаружила их на кухне — сын выгребал из специальной сумки-холодильника сухой лед (даже не хочу знать, где он его достал), бросал в пластиковый контейнер, в котором я обычно мариную мясо, и поливал водой. Поливал так, что весь пол был в воде. Зато лед превращался в пар, на который дула дочь. Он еще булькал и шипел.
— Это не опасно? — уточнила я.
— Углекислый газ,— ответил сын.
Еще полчаса я тоже сидела на полу, поливала сухой лед, слушала про то, что азот был бы лучше, и вдыхала чистый углекислый газ. Воспользовавшись моим состоянием, Вася утащил из духовки противень. В последний момент я вцепилась в противень и произвела обмен — сын вернул противень, когда я выдала ему черный картон, краску и спирт. Краску я покупала для реставрации скамейки, а спирт, то есть изопропанол, я не помню, откуда появился в моем доме. Черный картон я вытребовала у дочки в обмен на двадцать колбасок и пятнадцать зубцов для кремлевской стены.
— Мам, намочи мне бинт — только так, чтобы он не капал,— отдавал распоряжения сын,— вот сюда нужно поместить сварочный электрод с добавкой тория. У меня рука не проходит. Приклей, пожалуйста.
— Это опасно?
— Если не глотать, то безопасно.
— Вася, тебе нужна лаборантка! Молодая и красивая! Пусть твоя барышня клеит твои электроды! — возмущалась я.
— Так, смотри, получается! Видишь частицы? Ну, вон! Как ты не видишь? Так, поработай штативчиком. Держи камеру ровно. Ага. Все. Сняли. Надо отправить.
В это время в соседнем доме, пока я работала "штативчиком" и "лаборанткой", мама Васиного одноклассника и друга, Степы, работала над презентацией. Мы, как выяснилось, отвечали за лабораторную часть и текст, а Степа с мамой — за презентацию. И только от нас зависело, ляжет ли сегодня мама Васиного одноклассника спать. Мы должны были прислать ей текст и съемку, которую она бы оформила в формате "три дэ", "пауэрпойнт" и не знаю еще в чем.
— Мам, Спасская башня развалилась! — закричала Сима,— и надо наложить звук! Записать на диктофон, как мы идем и смотрим достопримечательности.
Следующий час я озвучивала мультфильм дурным голосом: "Моя любимая столица, какая ты красивая, вот мы видим кремлевскую стену..." Дочка была недовольна. Сима сама озвучить не могла, поскольку там нужно было попадать во время и в размер, читать быстро, без запинок. Так и сказали в школе — пусть читают родители, будто они дети. Но если у матери от природы низкий голос, да еще и после бронхита, то она не может озвучивать второклассницу! А после физического опыта в домашних условиях она вообще не может говорить, потому что надышалась углекислым газом и изопропанолом.
— Вася, а что мы вообще делали? — спросила я в первом часу ночи, отхрипев в диктофон, подражая Кларе Румяновой, которая озвучивала Зайца из "Ну, погоди!". Хотя больше была похожа на Папанова, который озвучивал Волка.
— Диффузионную камеру Лангсдорфа.
— А какие еще были варианты?
— Ну, кто-то исследовал степень изношенности кухонных ножей на разных видах разделочных досок.
— А почему ты не взял эту тему?
— Потому что ты бы ни за что не отдала мне для опытов свои ножи и доски. А мама Кирилла отдала!
Мамы, не расслабляйтесь. Если у вас нет экзаменов, вам придется лепить колбаски и употреблять спирт, не внутрь, а наружно.