Сегодня в Сочи хоронят пограничного генерала Виталия Гамова, 28 мая скончавшегося от ожогов. Позавчера тело его привезли из Саппоро в Южно-Сахалинск, воздали воинские почести и отправили в Москву. Вчера с ним прощались в культурном центре ФСБ на Лубянке. Во всех этих переездах тело генерала сопровождает 14-летний сын, и сегодня наконец мальчик станет жить у тети, а генерал упокоится в земле. Не на третий день, так на четвертый.
Это на самом деле странная идея, чтобы покойный, отправляясь в закрытом гробу с места трагической гибели на родину, чтобы быть похороненным, по дороге еще заезжал в столицу попрощаться с товарищами и начальством.Пышные проводы в последний путь из Южно-Сахалинска понятны. Оркестр, почетный караул, улицы, устланные цветами, салют, деревянный ящик. В Южно-Сахалинске генерал, как выясняется, воевал, иначе как бы он мог погибнуть. Защищал мирный сон граждан, за принципиальность и упорство пользовался заслуженным уважением товарищей и заслуженной ненавистью врагов, иначе почему бы враги стали бросать ему в окна "Молотов-коктейль", а товарищи грустить, обнажив головы, и нести перед гробом немногочисленные, но боевые награды.
Но дальше все непонятно. В четверг к вечеру тело генерала привезли в Москву и пятницу объявили днем прощания в культурном центре ФСБ, который раньше назывался ДК имени Дзержинского. Официально прощание назначено было на 11 утра и должно было продолжаться до часу. На самом деле прощание началось часов в девять. По странной своей привычке начальство пришло так, чтобы его никто не видел, и, если верить пограничным офицерам, стоящим в кордоне у супермаркета "Седьмой континент", начальство просто поправило ленточку на венке, постояло молча и ушло. Почему нельзя было поехать на похороны в Сочи? Зачем надо было вызывать покойного в Москву? Почему нужно было прощаться с генералом Гамовым до официального начала прощания и почему нельзя было сказать о покойном добрые слова публично?
В 11 утра зал ДК имени Дзержинского оказался просто пустым и гулким. Закрытый гроб, почетный караул. Офицеры в зеленых фуражках небольшими одинаковыми группами, видимо по подразделениям, заходят, получают в фойе из большого букета у ответственного работника по одной гвоздике, проходят в зал, складывают цветы в другой большой букет в ногах гроба, стоят молча и уходят. Старшим офицерам гвоздики раздают, младшие офицеры идут без цветов.
Без военной формы приезжали только депутат Артур Чилингаров и несколько человек из японского посольства. Японцы поклонились. Депутат Чилингаров постоял и помолчал.
На улице тем временем автомобиль сбил мотоциклиста, и выходившие офицеры приняли участие в разборе происшествия. Женщины, приходившие прощаться с генералом, на улице сразу растворялись в толпе, поскольку одеты были в красочные и легкие летние одежды, а вовсе ни в какой не в траур.
К часу все кончилось. Зеленых фуражек у входа в "Седьмой континент" поубавилось, и генерала увезли в Сочи.
Говорят, похороны будут тихими и домашними. Говорят, что сын генерала Гамова лето проведет на море, а осенью начнет учиться в пограничном кадетском корпусе. Последнее путешествие генерала по стране, может быть, и рассказывает правдиво про жизнь, где в провинции провожают цветами, в столице молчат, а дома плачут женщины. Может быть, и рассказывает, но слава богу, что сегодня это путешествие кончается.
ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН