Старк необыкновенно коммерчески успешен, поэтому может себе позволить плевать на любую коммерцию. Вещами Старка в Европе обставлены самые модные места, он делает вещи для самых известных мебельных фирм, которые сегодня присутствуют и на российском рынке. Но он не пожелал, чтобы они устраивали его вернисаж и чтобы они оплачивали его приезд, тщательно демонстрируя, что он — не коммерческое, а культурное явление. Спонсорами выставки выступили журнал "Elle-декор" и французское посольство.
Иногда Старк просто хороший дизайнер. Но не это его делает мировой суперзвездой. Он производит не столько вещи, сколько идеологию.
Старк любит фотографироваться. Это особый вид снимков. Он выпендривается. Снимается с голым торсом. Выражение лица — глупое. Такие изображения некоторые шлют маме с первых самостоятельных каникул, чтобы показать, какой ты взрослый и как опасно от нее не зависишь. То есть чтобы она расстроилась. А некоторые шлют взрослой замужней дочери, чтобы показать, какой ты еще молодой и тоже опасно независимый. Чтобы она тоже расстроилась, что отец сейчас начудит. В обоих случаях речь идет о том, чтобы расстроить привычный порядок вещей, хранительницами которого выступают женщины. Точно так же он эпатирует весь остальной добропорядочный мир.
Вещи его усваивают от родителя тот же хулиганский и бранчливый характер. В любом ряду предметов той же функции и той же цены они протестуют, как студенты 68-го года. Зубная щетка, которой место — в стакане над раковиной, кричит, что она — королева интерьера. Если все скутеры — крутые мужики, его скутер прикинется овечкой. Если все машины сексуальны, то его наводит на мысли о вегетативном размножении. Стул Старка за семьсот долларов среди таких же стульев выглядит бомжом на светском приеме. Его выжималка для лимонного сока вообще кажется каким-то Чебурашкой-скинхедом в добропорядочной квартире. Вещи Старка не просто не умеют себя вести. Они умеют себя не вести.
Откуда они этому научились — понятно. Марсель Дюшан придумал ready-made из писсуара — писсуар стоял на выставке и всем говорил: я писсуар. Этим он так хамил, что не заметить его было невозможно. У Старка этот писсуар вернулся назад к своей функции, но хорошо помнит, как он побывал на выставке. Он не просто справляет свою функцию, а еще все время повторяет: "Вот что вы со мной делаете. А я — великое произведение искусства, входящее в любую историю вместе с Джокондой".
Это перенос авангардной стратегии эпатажа в сферу дизайна. Произошло нечто парадоксальное. Всем известно, как много дизайн взял от авангарда — почти все, кроме стратегии противостояния обществу. Наоборот, в истории любого авангардного течения как только начиналась стадия дизайна, так противостояние и заканчивалось. Картине разрешено эпатировать общество — но не чашке, из которой общество пьет. Если чашка тебе противостоит, ты берешь другую, попослушнее. А вот у Старка получилось перетащить авангардный эпатаж в дизайн.И все скушали, причем с огромным аппетитом.
ГРИГОРИЙ РЕВЗИН
"Старк, безусловно, провокатор"
Корреспондент Ъ Григорий Ревзин встретился с дизайнером компании "Станция дизайн" Евгением Бокаевым, который постоянно использует вещи Старка в работе над интерьерами в Москве.
— На Западе Старк коммерчески успешен. А в России?— Еще как. Старк — это имя нарицательное. Людям не так важно, что Старк работал для Driada, Kartell. Им достаточно того, что вещи сделаны Старком.
— В России есть общественные интерьеры, где можно увидеть его дизайн?
— В кафе "Пирамида" мы сделали этаж с дриадовскими стульями Старка. В ресторане "Пипл" есть зал, полностью сделанный на основе Старка. Там даже заимствовали некоторые элементы оформления ресторана "Де Лана" — яблоки на алюминиевых проволоках, занавеси. Ресторан "Музей" на Тверской оформлен старковской прозрачной мебелью, серия "Мари" (Kartell).
— Старк популярен, потому что делает провоцирующие вещи?
— Да, Старк — провокатор. На прошлом триеннале в Милане, когда в Косово шла война, Старк поставил мониторы, где крутили кадры войны, и никто этого не заметил. А заметили два кресла, обшитые техногелем. На одном кресле он сделал мужские гениталии, на другом — женские. Мало кто дошел до его концепции — война, любовь. Но эпатаж заметили все.
— Интересно, а как он сам относится к провокациям?
— Средне. У него есть такой сервировочный столик, который все почему-то принимают за стул: на трех ногах с круглым сиденьем на винте. Мы поменяли круглое сиденье на треугольник и показали ему. Сначала он даже не понял, в чем дело. А потом не очень был доволен. Хотя относиться стал с уважением.