Вчера в Кремле президент обратился с ежегодным посланием к Федеральному собранию. Кроме высокого собрания в Кремле его речь в прямом эфире внимательно слушала вся страна. Потом ее анализировали специалисты — в том числе и журналисты "Коммерсанта" (см. стр. 4). А специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН намеренно отвлекался от сути президентской речи, чтобы соблюсти традиции жанра обозначенного рубрикой "Протокол".
Съезд гостей
Журналисты в Кремле — не гости. Вход для журналистов отличается от гостевого тем, что там набросано на земле много окурков. У входа для гостей чисто, но все равно бдительные охранники в зеленой форме просвечивают портфели и заставляют депутатов по пять раз звенеть в рамке металлоискателя.Если просто устроиться у входа для гостей и считать входящих, довольно быстро обнаружишь у российской власти гендерные проблемы. Приблизительно одна женщина на двадцать мужчин. При этом женщины, приглашенные на послание президента, заметно нервничали, отчего оделись в красное или в голубое, как вице-спикер Любовь Слиска. Или же в лучшем случае, как вице-премьер Валентина Матвиенко, имели игривый алый шарфик к строгому синему костюму.
Многие женщины-депутаты от волнения забывали взять номерок в гардеробе, и гардеробщица в розовой кофте поминутно бегала за ними, расталкивая журналистов. Приличнее всех была одета, как всегда, вице-спикер Ирина Хакамада. Она перед заседанием рассказывала что-то очень смешное председателю Счетной палаты Сергею Степашину и читала газету (угадайте, какую).
Журналисты изготовились и следили за входом. На некоторых гостей журналисты набрасывались, невольно выражая таким образом умонастроения народа. Набросились, например, на орловского губернатора Егора Строева, хоть тот ничего особенного и не сказал, а в основном улыбался мудрой улыбкой. Набросились на московского мэра Юрия Лужкова. Господин Лужков снял пальто и повесил его в воздухе за спиной. Рука верного помощника пальто подхватила. Точно так же в воздух господин Лужков повесил и потертую кожаную кепку. Еще журналисты набросились на вице-спикера Валентину Матвиенко. А вот депутат Владимир Жириновский сам, как только вошел, набросился на журналистов.
Зато, например, на сенатора Руслана Аушева никто не обратил внимания, что бы там ни происходило на Кавказе. И точно так же никто не стал разговаривать с министром культуры Михаилом Швыдким.
Кроме депутатов и сенаторов послушать послание были приглашены руководители средств массовой информации. Они подолгу показывали офицерам охраны свои документы и молча проходили в зал. Только ведущий программы "Зеркало" Николай Сванидзе в зал не пошел и президента смотрел по установленному для журналистов монитору в фойе.
Проблемы с протоколом
— Какие у вас инициалы? — спросил меня охранник на входе.— В. В.,— ответил я честно.
— Как у всех,— охранник улыбнулся и отобрал у меня мобильный телефон.
У половины журналистов телефоны отбирали, у половины — нет. Когда пришел губернатор Строев, один из охранников отдал ему честь, а другой не отдал. Малоизвестные депутаты показывали охране пропуска. Известные не показывали и про своих сопровождающих кивали, что, дескать, это со мной.
Церковные иерархи, встречая знакомых депутатов, пытались их благословить, но депутаты радостно пожимали им троеперстие.
Когда заседание открылось и председатель Совета федерации Сергей Миронов впервые в своей жизни представил собравшимся президента России, кое-кто в зале решил поаплодировать, а другие решили, что лучше не надо. Получилось неубедительно. Когда президент завершил свою речь, опять никто не аплодировал, президент прошел на место и сел. Тут же заиграли гимн, президент встал, и все встали. После гимна председатель Думы Геннадий Селезнев решил, что теперь-то уж поаплодировать все же надо. Стал было аплодировать, но тут заметил, что президент протягивает ему руку для пожатия. Господин Селезнев перестал аплодировать и протянул президенту руку, но как раз в тот момент, когда и сам президент, заразившись от спикера, стал аплодировать. Надо было все же как-то договориться.
Как говорил президент
Впрочем, главное событие, ради которого собрались в Кремле все эти уважаемые люди, состоялось и прошло успешно. Президент зачитал послание. Пока президент говорил, председатель Государственной думы и председатель Совета федерации быстро все конспектировали — так, будто им не дадут потом распечатку.Президент выступал около часа. За это время сделал несколько смешных оговорок, несколько раз отвлекся от текста, чтобы прокомментировать прочитанное, и два слова произнес с особой эмоциональностью.
Что касается оговорок, то, говоря про 13-процентный подоходный налог, президент хотел сказать: "...пошли на этот шаг", а сказал: "...пошли на этот шок". Про военную реформу хотел сказать: "...сокращение срока службы", но случайно сказал: "...сохранение срока службы". Впрочем, мы же не фрейдисты какие-нибудь, чтоб придавать значение оговоркам.
Иногда, особенно если фраза была длинной и перескакивала со страницы на страницу, президент поднимал глаза и комментировал в таком духе: "Нельзя сидеть сложа руки, шевелиться надо". Депутаты слушали не шелохнувшись.
Президент, впрочем, тоже шевелился не много. Видимо, в ответ на публикации в журнале "Коммерсантъ-Власть" внимательно следил за правой рукой, которая так за все выступление ни разу и не поднялась над трибуной. Еще более тщательно избегал президент озвученных пауз. Звук "э-э-э" между словами прозвучал за целый час всего два раза, и то лишь тогда, когда глава государства переворачивал страницу.
Перед самым началом выступления, разложив уже перед собою красиво отпечатанный и сброшюрованный текст послания, президент запустил вдруг руку в правый внутренний карман пиджака и достал оттуда вчетверо сложенный листочек. Что было в этом листочке, никто не знает. Известно только, что кроме собственно послания перед глазами президента лежала вчера в Кремле еще какая-то важная бумага.
Говорил президент ровно и довольно холодно. Только два слова в его исполнении оказались эмоционально окрашенными. Особенно вкусным для президента оказалось слово "порядок"; президент произносил это слово, как ребенок произносит слово "клубничное мороженое". Самым же неприятным для главы государства было, похоже, слово "монополия". Каждый раз перед этим словом президент делал паузу и тяжело вздыхал.
Не менее тяжело вздыхали тем временем в фойе журналисты. Для них поставили мониторы, но не поставили скамейки. Сидеть приходилось на каменном полу. Телеоператоров охранники в сорочках с застиранными воротничками весьма бесцеремонно оттолкали за ими же самими придуманную и никак не обозначенную запретную линию.
Но журналисты не обиделись. Сразу после гимна гости стали спускаться по лестнице, журналисты стали окликать их по имени-отчеству, громко: "Григорий Алексеич! Валентина Иванна!" А телеведущий Сванидзе сам вооружился микрофоном и сам брал интервью. Его почему-то охранники пускали за невидимую запретную линию.
Гости разъезжались. Мэр Лужков протянул в воздух руку — и в руке явилась кепка, взял руку назад — и из воздуха явилось пальто. Совсем уже на улице председатель Центризбиркома Александр Вешняков сказал громко:
— Знаете, что главное?
Несколько микрофонов немедленно приблизились к председателевым устам.
— Главное — что погода налаживается — с этими словами господин Вешняков поглядел в небо. Там был флаг с гербом.