Только усталость от затянувшегося простоя в работе объяснит то, что за "Ледолом" взялся Борис Барнет. Барнет! Тончайший, человечный лирик "Окраины" (1933) и "У самого синего моря" (1935). Режиссер, почитаемый в мире так, как почитают разве что Марка Донского. Даже снегопады, курганы, котики и собаки, как эффектно они ни сняты, кажутся какими-то показушными-бездушными. Проблема не в сюжете: обложение зерновым оброком кулаков в предколхозной поволжской деревне Барнет мог бы снять как песню спеть. Но "Ледолом" просто невнятен. Кулацкий сын обрюхатил дочку бакенщика. Бакенщик помер. Силаева обязали сдать 300 пудов зерна. Председатель сельсовета спился и орал похабные песни. Силаева обложили еще тыщей пудов. Того убили, этого убили. Титры помогают связать концы с концами, но до поры: сами запутались. Лишь одна сцена радует. Долго-долго поспешает старик по снежной равнине с доносом на кулака-злодея. Вдруг, откуда ни возьмись, из белого небытия возникает толпа кулаков, со всех ног пускающихся за стариком. Сцена, прости господи, вполне в духе "Небывальщины" Сергея Овчарова.
