обновление коллекция
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
В четверг в Мраморном дворце состоялось торжественное открытие обновленной экспозиции Музея Людвига в Русском музее. Этот музей в музее отмечает в нынешнем году свое 20-летие. О первом (и до сих пор единственном) в России общедоступном собрании работ самых хрестоматийных художников второй половины ХХ века рассказывает КИРА ДОЛИНИНА.
Двадцать лет назад это была сенсация. Уорхол, Лихтенштейн, Джонс, Раушенберг, Сегал, Бойс, Баскья, Ольденбург, Кифер, Вессельман и далее по списку, будто сошедшему со страниц самых уважаемых учебников по истории современного искусства. Все работы отменного качества и не на временной выставке, а в постоянном владении в отечественном музее. То, что сначала это было всего 118 работ, то есть на самостоятельный музей вроде бы не тянуло, было неважно: дар был настолько щедрым, что ошеломил жадную до не виданного до сих пор практически никогда искусства публику. То, что владельцем этого богатства стал Русский музей (а не ГМИИ, которому по столичной номенклатуре полагалось бы его ухватить, или Эрмитаж, в коллекции которого все остановилось на Кандинском, и дар четы Петера и Ирены Людвиг мог бы стать идеальным ее продолжением), сенсационности лишь добавляло.
Удивительной была и скорость осуществления проекта: от предложения заместителя директора Государственного Русского музея (ГРМ) Евгении Петровой, которое Петер Людвиг услышал из ее уст в марте 1994 года, до передачи в Россию первых пяти работ прошло пять месяцев, тогда же были готовы списки всей предназначенной Русскому музею коллекции, а еще через полгода был открыт сам музей, под который была выделена половина второго этажа совсем недавно полученного ГРМ Мраморного дворца. С такой проворностью дела делались только в начале 1990-х.
В значительной степени петербургский Музей Людвига и был дитем перестройки. "Шоколадный король" по сфере бизнес-интересов, историк искусства по образованию и коллекционер по пристрастиям Петер Людвиг пристально следил за происходящим на русской арт-сцене. В его коллекции — исключительной ценности и значимости работы московских концептуалистов (Кабаков, Янкилевский, Макаревич, Чуйков), хорошая подборка соц-артистов (Булатов, Брускин), есть Наталья Нестерова, есть и некоторые другие. Да и сама идея воздвигнуть Музей Людвига на базе того или иного сложившегося музея к 1994 году была опробована уже не раз.
На протяжении десятилетий деятельность Людвига была тесным образом связана с многочисленными городскими и государственными музеями в разных странах Европы. Так, в 1970-1980-е годы его внимание было сосредоточено на музеях Ахена, Кельна и Вены. В начале 1990-х интересы переместились в Восточную Европу. Начало этому процессу положило создание венгерского Фонда Людвига и открытие Музея Людвига в Венгерской национальной галерее в Будапеште. Петербургский проект подобен предыдущим и работает по схеме "дар--музей--имя". Сначала на него возлагались большие надежды по обмену выставками (так, например, большую выставку Малевича принимал в середине 1990-х Музей Людвига в Кельне), а Русский музей мечтал отметить свое 100-летие ретроспективой Пикассо из людвиговских фондов. Однако со временем ГРМ оброс и другими важными связями, Петер Людвиг умер, а фонд его имени, хотя и давал петербургскому музею возможность покупать вещи для своего собрания, не делал из этих поступлений громких событий. Так и жил Музей Людвига в Русском музее своей тихой жизнью, пока год с лишним назад и вовсе не закрыл свои двери — большая часть коллекции уехала на гастроли в Бразилию, где собрала невиданные для ГРМ более 1 млн зрителей.
Возвращение музея в музей оказалось ярким. Вроде бы те же залы, многие из вещей были и в прежней развеске, но вся экспозиция читается совершенно иначе. Сегодня это замах на краткую историю искусства, лаконичную, но четкую, до почти конспективной прозрачности: вот зал американского экспрессионизма и поп-арта (только первые имена, только отменные работы), вот зал концептуализма (крупным вещам наконец-то не тесно), вот истекающие краской немецкие экспрессионисты, вот зал для инсталляции Кабакова "Сад", которую целиком музей никогда и не показывал. Стена для Брускина, стена для путти Джеффа Кунса, зал для сменной экспозиции видеоарта. Это не столько музей, сколько место, обязательное для посещения всеми, кто изучает историю искусства. Абсолютно понятное и открытое именно для просветительских экскурсов. Это как бы идеальная норма — подобные собрания должны быть в каждом большом городе. Вот только в России оно одно, и все наши сетования на то, что музея современного искусства с достойной постоянной экспозицией у нас нет, не слишком справедливы. Он есть, и это Музей Людвига в Русском музее. А то, что мы о нем часто забываем и что нам кажется, раз маленький и внутри другого, большого, то как бы и не существует,— это наши проблемы и наши комплексы. Учить-то все равно нам больше не на чем. Дар Людвигов так и остался единственным на этом пути.