Когда четыре года назад посол США в России ДЖЕЙМС КОЛЛИНЗ (James Collins) приступил к исполнению своих обязанностей, Ъ стал первой российской газетой, взявшей у него интервью. Решив дать прощальное интервью по завершении своей миссии в Москве, господин Коллинз вновь отдал предпочтение нашей газете. С послом побеседовал корреспондент Ъ ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН.
— Когда вы приехали в Москву, отношения между США и Россией казались практически безоблачными. Не испытываете ли вы тревоги относительно их перспектив сейчас, по прошествии четырех лет?
— Не сказал бы, чтобы в момент, когда я приехал, наши отношения были такими уж безоблачными. Но затем они прошли через целый ряд трудных моментов. Это финансовый кризис 1998 года, Косово и бомбежки Югославии в 1999 году, смена руководства в наших странах в 2000-м и 2001 годах. Все это подвергло испытанию наши отношения. Но я не покривлю душой, если скажу, что смотрю на их будущее с оптимизмом. У них вполне надежная основа. Мы оставили в прошлом неприятные эпизоды и преодолели испытания. Совсем недавно состоялась встреча наших президентов в Словении. Я считаю, что это была хорошая встреча. Президенты положили начало открытому и конструктивному диалогу. Причем в самом широком смысле. Оба они — практичные люди, которые выше каких-то идеологических или теологических соображений. И сейчас мы ведем речь об установлении здоровых и разносторонних отношений на грядущие десятилетия. Президенты определили повестку дня как поиски путей развития сотрудничества и преодоления противоречий.
— То есть вы считаете, что встреча в Любляне серьезно отразится на отношениях между Россией и США?
— Во-первых, наши лидеры поделились взглядами на современный мир, и нашли больше совпадений, чем различий. Кроме того, они установили ряд принципов, которых наши страны намерены придерживаться в двусторонних отношениях. Они также договорились, как вести экономические дела, и теперь мы ждем существенного оживления диалога в этой области. В июле Россию посетят министры финансов и торговли США. А сейчас я принимаю делегацию во главе с их заместителями. Что касается наших президентов, то они снова встретятся в Генуе, затем на саммите Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, а после этого побывают в гостях друг у друга: как вы знаете, соответствующие приглашения были ими сделаны в ходе встречи в Словении. Словом, диалог получил очень существенный импульс.
— Что, с вашей точки зрения, изменилось в России с приходом президента Путина?
— С моей точки зрения, главное содержание ельцинской эпохи состояло в разрушении основ советской системы, сдерживавших движение страны вперед. Это было главной миссией тогдашнего российского руководства, и она была успешно осуществлена. Однако в области создания системы, которая должна прийти на место прежней, был достигнут гораздо меньший прогресс. Как раз в этом и заключается задача, которая стоит в нынешнем десятилетии перед господином Путиным. Я очень внимательно слежу за тем, что говорит господин Путин в своих посланиях к Федеральному собранию. И считаю, что в июле прошлого года и в апреле этого года он обозначил несколько очень важных принципов, направленных на решение этой задачи. Я склонен верить в серьезность этих намерений. Кроме того, президент доказывает твердую приверженность интеграции России в мировую экономическую систему — через вхождение в ВТО, создание рыночной экономики. Он связывает будущее России с экономической модернизацией, которая сделала бы ее конкурентоспособным игроком на мировом рынке.
Я считаю крайне важным, чтобы США поддержали эту тенденцию. И в этом смысле преемственность политики прежней и новой администрации США сохраняется. Никто не ставит под сомнение то, что экономически процветающая Россия — фактор стабильности мировой экономической и финансовой системы.
Хотя есть и тревожные моменты. Это вопрос о правах человека в Чечне, проблема свободы слова в России и ее приверженности подлинному плюрализму. Отсутствие четких ответов на эти вопросы осложняет наши отношения.
— О каких своих делах на посту посла США в Москве вы будете впоследствии вспоминать с гордостью?
— Самое главное достижение — это расширение основы отношений. Я очень рад, что американский бизнес, несмотря на множество проблем последних четырех лет, теперь гораздо шире представлен в России. Когда я приехал в Москву, в Торговой палате США было зарегистрировано чуть более 400 фирм, ведущих бизнес в России, сейчас их более 650. Я горд, что создана более широкая база сотрудничества во всех областях — от бизнеса до науки. И это делается не на прежней основе двустороннего государственного сотрудничества, а на основе связей между больницами, университетами, общественными организациями, частными компаниями. Главная задача на будущие десятилетия — развить эту тенденцию.
— Что вам не удалось сделать на нынешнем посту? О чем вы будете вспоминать с досадой?
— Я сожалею, что некоторые эпизоды, о которых я говорил, отвлекали внимание наших правительств и не позволили им реализовать все те возможности, которые были. Уровень нашего экономического сотрудничества гораздо ниже, чем мог бы быть. У наших отношений все еще слабая экономическая основа. Нас сильно отбросил назад кризис 1998 года. И хотя многие его уроки было необходимо пройти, его последствия были очень болезненны. То же можно сказать и о Косово — нам тогда пришлось прибегнуть к силе, что, как мы полагаем, было абсолютно необходимо. И все же применительно к нашим отношениям это было деструктивным шагом. Нельзя сказать, что он привел к необратимым последствиям — со временем нам удалось все уладить. Но это отвлекло нас на многие месяцы от возможности решать действительно важные вопросы. Это была серьезная потеря темпа.
— Почему, на ваш взгляд, вашингтонская администрация решила назначить вашим преемником Александера Вершбоу (Alexander Vershbow)?
— В нашей системе при назначении послов всегда стоит вопрос о том, кого выбрать — карьерного дипломата или человека со стороны. Я рад, что выбор пал именно на мистера Вершбоу — профессионального дипломата. У нас существует весьма ограниченный круг людей с таким, как у него, опытом и послужным списком. Сэнди работал в России, знает русский язык и профессионально связан с Россией уже более 25 лет. Немногие среди возможных претендентов на этот пост обладают таким взвешенным характером, как он. Он человек опытный, уже бывал послом — это очень важно. Наконец, он хорошо знаком с вопросами, которые в течение ближайших двух лет будут стоять на повестке дня американо-российских отношений. Как известно, пока он остается представителем США в НАТО. И практически все 1990-е годы занимался европейскими делами. К тому же, я уверен, что он будет твердо придерживаться политической линии нынешнего президента США.
— Каковы ваши планы на будущее?
— Я сам еще точно не знаю. К тому же у нас жесткие правила служебной этики, не позволяющие мне говорить о моем следующем назначении. Но в целом мне хотелось бы продолжить работу в сфере американо-российских отношений.