Фестиваль музыка
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Лучший фестиваль камерной музыки в городе, снова не изменивший принципам изобретательности и качества даже в ситуации, когда у проекта почти не осталось спонсоров, состоялся благодаря частным пожертвованиям слушателей. За тем, что публика получила взамен, наблюдала ЮЛИЯ БЕДЕРОВА.
"Возвращение" в этом сезоне стало еще одним важным культурным проектом, проведенным при помощи краудфандинга, из тех, что не первым делом нужны министерствам и ведомствам, зато публика совершенно не хочет терять. В последнее время фестивалю, правда, покровительствует Московская филармония, и когда-то начало их партнерства звучало как принципиальная новость, но все же фактическое участие филармонии в проекте — это аренда зала, за которую музыканты отдают сборы за билеты, оставаясь при этом полностью свободными в программировании. Без филармонии аренда даже скромного по размерам, но неординарного по атмосфере и акустике Рахманиновского зала консерватории была бы неподъемной. При этом, как 18 лет назад, когда фестиваль только начинался, все музыканты во главе с организаторами и авторами "Возвращения" скрипачом Романом Минцем и гобоистом Дмитрием Булгаковым во всех четырех огромных программах играют бесплатно. Деньги нужны на приглашение участников из-за границы, на организационные нужды и печатную продукцию: в этот раз, как всегда, буклет фестиваля — это собрание изящных текстов, которое и после концертов пригодится. Сбор пожертвований, объявленный незадолго до начала программ, прошел успешно, хотя удача вовсе не была гарантирована хотя бы потому, что музыкальная публика в целом скорее консервативна, если не патерналистски пассивна в своих привычках. И 6 декабря стартовала первая из четырех программ, чтобы к финалу — традиционному фавориту проекта "Концерту по заявкам" (самих музыкантов) — собрать в зале не только выдающийся исполнительский состав, но и тех слушателей, кто вернулся с каникул.
Тем временем и в праздничные дни, когда Москва пуста, возвращенцы собирают полные залы — так было на программе "Шостакович", в трехчасовом музыкальном романе-исследовании с музыкой учеников и предшественников от Баха до Мечислава Вайнберга и Георгия Свиридова, а также не только студентки, но и оппонента Шостаковича Галины Уствольской. И на программе "Автоцитаты", занятно полемизирующей с главным принципом всего фестиваля — не повторять ни одного сочинения. Действительно, насколько можно судить, за 18 лет ни одна партитура в программах не прозвучала дважды, притом что мы любим "Возвращение" за свободное и внимательное обращение как с раритетным репертуаром, старой и новой музыкой, премьерами и архивами, так и с каноническим романтическим корпусом музыкальных текстов в неповторимо живых интерпретациях.
"Автоцитаты" стали изящным по содержанию и исполнению сборником сочинений, в которых авторы сознательно повторяют сами себя. Понятным образом оно открывалось Чарльзом Айвзом, роскошным и азартно-романтическим Трио для скрипки, виолончели и фортепиано в исполнении Алисы Маргулис, Анастасии Кобекиной (выросшей во взрослого музыканта из детского проекта "Возвращения") и Фредерика д`Ориа Никола, полном свежих красок и свободного дыхания. Продолжилось музыкой Тавенера, Елены Лангер, Бетховена и завершилось До-мажорным фортепианным квинтетом Метнера, который сочинялся полжизни, а по качеству и красоте исполнения (Александр Кобрин, Алена Баева, Ася Соршнева, Тимур Якубов, Евгений Румянцев) мог бы занять центральное место на любом камерном фестивале. Но у щедрого "Возвращения" таких центров по два-три на каждую тему-концерт.
Все тот же полный зал с традиционно занятыми подоконниками и дополнительными рядами, заполненный как педагогами Гнесинской школы, где учились создатели фестиваля, так и студентами, а также совсем не специальной публикой, слушал программу "Эффект Вертера". Посвященная суицидальной теме, самоубийственная по сложности и виртуозности программа стала, кроме прочего, еще и самой веселой в проекте. Публику изумляли не только жестокие городские романсы — прекрасная концептуально и не идеальная исполнительски затея (Ансамбль Покровского демонстрировал непривычную для "Возвращения" неотрепетированность),— но и сам дух тревожных музыкантских исследований, изысканность программных сочетаний и исполнительский класс. Благодаря ему и "Самоубийство в самолете" Лео Орнштейна 1913 года (за роялем — Ксения Башмет), и фарфоровый по звуку, форме и ансамблевому качеству Шуберт от Марии Федотовой (флейта) и Якова Кацнельсона (рояль), и поэтически изысканный Джон Дауленд от английских певцов Анны Денис и Уильяма Тауэрса под лютневый аккомпанемент Дмитрия Илларионова, и стержневой для программы Брамс (Третий фортепианный квартет с Екатериной Апекишевой, Романом Минцем, Тимуром Якубовым и Анастасией Кобекиной) звучали не только как виртуозно смертельные номера, не терпящие приблизительности, но и как разговор о жизни и смерти без лишнего пафоса, но с большим тактом и откровенностью.
Еще одному спокойному и прямому разговору нашлось место в заключительной программе: в рамках построенного на мечтах участников фестиваля "Концерта по заявкам" против обыкновения тоже возникли тематические очертания, хоть и не заявленные, но вполне очевидные. Несколькими штрихами в последовательности в том числе редкой и странной музыки даже вовсе не странных авторов ("Гассенхауэр-трио" Бетховена с участием Бориса Андрианова, снова Брамс, Вариации на тему Гайдна, грандиозно очаровательный Септет для трубы и струнных Сен-Санса с трубачом Владиславом Лавриком во главе ансамбля) программа постепенно приобрела антивоенный смысл. И сконцентрировав исполнительские и слушательские силы на суровом минималистском "Марш-броске" Дэвида Ланга после Секстета Лео Смита (европейского модерниста, погибшего в газовой камере), закончилась лирически философским опусом Гии Канчели "Война бессмысленна" (2005) в специально сделанном для проекта переложении Кузьмы Бодрова. Не открывая новых эстетических ракурсов, медленные повороты канчелиевской речи позволяли порадоваться старательности и аккуратности нового для фестиваля хорового ансамбля Гнесинского колледжа и снова и снова — камерному мастерству всех участников. В конце концов, опус Канчели стал внятным при всей негромкой динамике и предсказуемости гармоний завершением уникальных программ, сочетая в себе важные смыслы и ансамблевую красоту в таких ясных пропорциях и решительной концентрации, каких в сезоне больше не встретить.