Фото: фото из личного архива
Они могут относиться к чему угодно. Государство, например, должно убрать черные пластиковые мешки с мусором, которыми какие-то уроды завалили все обочины, и немедленно изъять из продажи вредную, как только что выяснилось, питьевую воду... И еще немедленно уничтожить коррупцию в правоохранительных органах! Кто должен уничтожать? Правоохранительные органы. Кто должен контролировать? Они же. Вперед.
Никого не смущает отсутствие логики. Без нее мы вообще легко обходимся. Вот письмо: как можно было допустить, что на дорогостоящее лечение редких заболеваний у государства не хватает денег? И почему олигархи покупают яхты, а не дают деньги на больницы и больных? И почему благотворительные фонды собирают у простых людей деньги на лечение тяжелобольных, а у государства денег на это нет? Государство должно!
Как любой должник, государство должно, если взяло в долг. Государство берет в долг налогами и отдает долги содержанием армии, полиции, строительством дорог и бесплатным лечением тех больных, которых оно берется лечить бесплатно. И никакое в мире государство не может бесплатно лечить всех до единого, в том числе таких больных детей, каких в мире рождается один на миллион. Государство не может, а простые люди могут, особенно если находится фонд, который берет на себя все сопутствующие хлопоты. И как бы ни было богато государство, в какой-то момент оно отходит в сторону, а за дело берутся благотворительный фонд и простые люди — благотворители.
Восклицание "Государство должно!" в этой ситуации так же неуместно, как вопль "Да здравствует деторождаемость!" в чужой, да хоть бы и в своей спальне. Творение добра, как и любви, частное дело, государство здесь ни при чем. А олигархи не дают денег, зато покупают яхты? Ну не дают. И не дадут, сколько их ни стыди. Или, может, кто-то даст, кто подобрее. Частное дело.
И ничего нам государство не должно, кроме перечисленного в законах. А на остальное — шапку по кругу. Как было и будет.
Без частного дела нет частной жизни, а без частной жизни нет жизни вообще. Нет того, что иначе называется свободой. Это моя свобода: отдать мои деньги на лечение незнакомого мне ребенка. А государственное здравоохранение — это государственное дело и к свободе отношения не имеет. Вот если договориться с соседями и собрать пластиковые мусорные мешки, и нанять самосвал, и свезти чертовы мешки куда следует — это свобода. Это свободная деятельность свободных людей. А если приедет тот же самосвал и по наряду отвезет те же мешки на ту же свалку — это не свобода, а жилищно-коммунальное хозяйство.
Гражданское общество — это сообщество граждан. Кто-то из них благополучатель, как говорят юристы, кто-то жертвователь, но граждане — все. А если одни просто пациенты, а другие просто распределители казенных денег — это то самое полностью государственное здравоохранение, о котором вспоминают с ностальгией все еще остающиеся советскими люди. И не в том дело, что полностью государственное здравоохранение было хуже или лучше, а в том, что оно было здравоохранением сверху. Вся наша жизнь была как игровая комната в детском саду — где-то внизу мельтешат макушки поднадзорных детишек, а сверху наблюдает воспитательница. И время от времени из толпы раздается капризный крик: "Государство должно! Воспитательница обязана!"
Благотворительность нужна не только для того, чтобы помочь государству деньгами,— она помогает ему свободой.
Ну и совестью. Иногда глядишь — вдруг олигарх вытаскивает откуда-нибудь из яхтенного закоулка пачку, да и отдает ее на больного пацаненка...
Благотворительность — творение блага не только одному конкретному человеку. Просто в воздухе становится больше блага, если вы его сотворили.