О том, что дальше ждет в Швейцарии госсекретаря Союза Белоруссии и России, корреспонденту Ъ ВЛАДИМИРУ Ъ-МИРОНЕНКО рассказал прокурор Женевы БЕРНАР БЕРТОССА (Bernard Bertossa).
— Вам известно, почему Бородин изменил свою позицию и согласился на добровольную экстрадицию?
— Мы с самого начала говорили о том, что это было бы разумным решением с его стороны. Видимо, для того, чтобы он это понял, понадобилось определенное время.
— В каких условиях содержится Бородин в тюрьме Шанделон?
— Без ограничений и практически в любое время его может посещать только адвокат. Визиты других лиц ограничены. Конечно, к нему сможет прийти представитель российского консульства. Возможны и частные визиты по особому разрешению, если они будут иметь непосредственное отношение к делу.
— Журналистам пообщаться с Бородиным дадите?
— Не дам. Он также лишен возможности читать газеты и смотреть телевизор. В принципе у него есть возможность звонить по телефону, но на каждый звонок он должен получить разрешение.
— Как долго госсекретарь может пробыть в тюрьме под следствием?
— Бородин имеет право обратиться с просьбой об освобождении к судье или в обвинительную палату Женевы. Палата заседает два раза в неделю, поэтому сказать, сколько он пробудет в тюрьме под следствием, два дня или два месяца, сейчас невозможно.
— Обвинительная палата может отменить ваше распоряжение об аресте?
— Отменить не может, но она может вынести решение об освобождении до начала судебных заседаний. Даже если генеральный прокурор и следственный судья придерживаются прямо противоположной точки зрения.
— Вы полагаете, что обвинительная палата так и сделает?
— Надеюсь, что нет. Но если и обвинительная палата Женевы откажется его выпустить из тюрьмы, подследственный имеет право обжаловать это решение в Федеральном суде Швейцарии, который находится в Лозанне.
— Обвинительная палата Женевы уже высказалась об этом деле, признав его не имеющим судебной перспективы. Есть ли в Швейцарии такой орган власти, который мог бы обязать вас навсегда закрыть это дело?
— Такого органа не существует. Обвинительная палата осуществляет контроль над следствием, над той фазой, которая предшествует принятию судебного решения. Но она никак не может запретить нам довести дело до суда, над которым она тоже, естественно, не властна.
— Вы уверены в том, что дело не развалится и будет доведено до суда?
— Я никогда не говорил о своей полной уверенности в этом вопросе в связи с тем, что такую уверенность было бы трудно доказывать. Если, например, Бородин не доживет до суда, то и суда над ним не будет. Прекратим мы и следствие в том случае, если Бородин предоставит нам достаточные объяснения того, что полученные им суммы были возвращены Российской Федерации. Правда, я не думаю, что он сможет это сделать.
— Бородин всегда утверждал, что никаких комиссионных за заключение строительных подрядов не получал и счетов за границей не имеет. Как же он будет доказывать, что возвратил то, чего не получал?
— Вот поэтому у меня нет иллюзий относительного того, что он нам скажет.
— А есть ли у вас иллюзии насчет российской прокуратуры? Если она пересмотрит свое решение и возобновит следствие по делу Mabetex, то тогда она будет иметь полное право требовать экстрадиции Бородина в Россию.
— В принципе Россия имеет право требовать выдачи своего гражданина у властей Швейцарии. Но если этот гражданин ожидает вынесения судебного решения за преступления, совершенные у нас, то это становится возможным только после суда. Со своей стороны, я был бы только рад, если бы это дело разбиралось в России. Потому что именно у вас было совершено преступление более тяжкое, я имею в виду коррупцию. Ваши правоохранительные органы решили на это не реагировать. Мы, не будучи компетентными преследовать за коррупцию в России, делаем лишь то, что в наших силах. Я не могу заменить вам вашу прокуратуру, если она, как только дело касается преступления, совершенного российскими политиками, совсем не хочет работать.
— Вы пытаетесь доказать виновность Бородина без помощи российских коллег. Это вызов российскому правосудию?
— Мы никому не бросаем вызов. Мы просто делаем свою работу. За подобное преступление в прошлом году в Женеве уже был осужден Павел Лазаренко. Разница лишь в том, что в отличие от российских властей власти Украины с нашими действиями были согласны. Но это не значит, что я преследую за преступления, совершенные иностранцами в Швейцарии, лишь тогда, когда с этим согласны на их родине. Иначе все, кто находится у власти где бы то ни было, получат полный иммунитет, по крайней мере до конца своих полномочий. И у них могут появиться проблемы лишь после того, как они свою власть потеряют. Так дело не пойдет. По законам Швейцарии не имеет значения, какой национальности и какую властную функцию исполняет лицо, совершившее преступление.
— Вы хотите сказать, что дело Бородина вполне рядовое? Или все же что-то происходит впервые?
— Дел об отмывании денег было много. Но это, пожалуй, первый в мировой практике случай того, что власти страны, в которой было совершено основное преступление, совершенно в открытую и со всей ясностью заявляют о своем отказе действовать. Были случаи, когда власти, например, африканской страны просто ничего не делали, но здесь речь идет о четком отказе. И таких прецедентов я не знаю.