Эта история родилась в мирном Киеве. Город тогда возбуждал в людях доброжелательность и нежность, оставляя сон тем, кто раньше времени познал старость сердца. В одну из таких ночей сотрясавшие днепровские склоны гудки автомобиля вызвали оползень. Могучая сила влекла вниз деревья, восточную трибуну стадиона "Динамо", булыжники Парковой дороги и стоявшую на них машину. Полностью увлечься фантазией мне мешали как раз оглушительные сигналы. Один длинный. Пара коротких. Длинный. Снова два прерывистых.
- Ты меня не любишь, - голос Нины прозвучал будто издалека.
- Что? - не сразу сообразил я.
- Ты меня не любишь. Эй, ты тут? - пощелкала она пальцами перед моим носом. - Ты - значит один длинный. Ме-ня - два коротких. Ну, и дальше.
Уже довольно прилично мы сидели в ее машине. Нина загадывала фразы и передавала их "морзянкой". Я изображал увлеченность. Мы познакомились в дискотеке на Днепре. Собрались ехать к ней. Зачем-то встали на тихой парковой улочке. Последние четверть часа нас объединяло чувство неловкости.
- Я на минутку, - сказал я с натужной веселостью. - Освежусь.
- Только недолго! Я уже начинаю скучать, - соврала Нина.
"Господи, как быстро желания оборачиваются утомлением! Ведь совсем чужой мне человек", - думал я на пути к смотровой площадке. Полная луна светила особенно ярко, но плотная завеса мыслей скрыла от меня занявшего одну из скамеек человека. Обернувшись на звук шагов, он резко поднялся, качнулся и нетвердо пошел в мою сторону, разводя руки.
- Тень славного имени лежит на мне! Я - потомок Унуса!
Незнакомец остановился и обхватил себя за плечи, уронив голову на руки. Я видел лишь цилиндр и черную мантию. Мужчина был очевидно пьян.
- Раньше имя Унуса гремело... - вскинул он подбородок. - Великий эквилибрист! Укротитель равновесия! Человек, стоящий на одном пальце! Зал замирал, когда он вскакивал на столик, опираясь левой рукой на трость, а правой - на указательный палец. Мгновение... палка отброшена, ноги запрокинуты вверх и - allez! - стойка на одном пальце. Отсюда - Unus, единственный...
Мне хотелось сбежать и остаться одновременно.
- Ходили слухи, что вместо пальца под перчаткой у него был толстый железный гвоздь... Ха! Видели бы эти знатоки, как он балансировал на шпилях церквей! В 1939 году Унус приехал на гастроли в Киев. А через девять месяцев родился я. Мать не пережила войны, но мне говорили, что она хранила снимок артиста вместе с билетом на его представление в Держцирке на улице Карла Маркса... Меня же в минуты ласки он звала: "Унус, единственный мой..."
Я по-прежнему молчал.
- Вы не верите мне? - вскричал чудак. - Так я докажу. Я повторю трюк отца!
Он широко расставил ноги и стал тянуть руки к земле. Цилиндр слетел и откатился в сторону. Близилась катастрофа.
В этот момент сзади ударил свет фар. Хлопнула дверца машины, и ко мне подошла Нина. Несколько мгновений она переводила взгляд с поднявшего голову, но все еще сложенного пополам человека на меня и обратно. Затем ее лицо исказилось.
- Папа! Что ты здесь делаешь? Что за маскарад? Ты снова начал пить?! Ты же клялся, божился мне, что больше не будешь!
Теперь уже я недоуменно крутил головой. Лицо мужчины растянулось в жалкой улыбке.
- Нинка! Красавица-дочка! Королева цирка! Папа тебя любит...
Из глаз Нины брызнули слезы. Она прыгнула к машине. Взревел мотор. Сдав на большой скорости назад, она выскочила на дорогу. Спустя мгновение о Нине напоминал лишь продолжавший реверберировать в воздухе скрип шин.
Спуск к центру города мы проделали молча. Отец Нины понуро смотрел под ноги. На площади он вдруг остановился.
- Я знаю, она меня любит... Но уважать - простите, не заслужил. Справедливо ли это? Пожалуй... Я - человек скромных талантов и заурядных пороков. Обыкновенный, каких тысячи.
Договорив, мой спутник побрел к центру бойкой в дневное время, но абсолютно пустой в ночной час площади. В его похожих на светлячков белых перчатках вспыхнул полосатый жезл регулировщика. Он поднял руки в стороны и замер. Дальше я наблюдал самый совершенный балет в своей жизни. Движения незнакомца сочетали легкость и точность, сдержанность и экспрессию. Он направлял несуществующие потоки машин и людей, прекрасный и трагичный в своем одиночестве. Больше всего на свете я хотел, чтобы этого удивительного человека сейчас видела его дочь.