На минувшей неделе Борис Березовский был назначен заместителем секретаря Совета безопасности и тут же отправился в Чечню, а спикер Думы Геннадий Селезнев, обидевшись на Анатолия Чубайса, отказался участвовать в заседаниях "четверки". Все это разворачивалось на фоне продолжающейся болезни Ельцина и постепенной передачи президентских полномочий Виктору Черномырдину. Ведущие телевизионные аналитики — Сергей Доренко, Николай Сванидзе и Евгений Киселев — выстроили эти события каждый по-своему.
Прямо не задействованный в коллизии Чубайс оказался главным героем Сергея Доренко. Начав передачу с главы президентской администрации, вообще с тонкостей и пересудов, ведущий Первого канала пошел на поводу у Селезнева, не опровергнув, а наоборот, подтвердив "демоническую" сущность Чубайса, хотя именно с такой трактовкой и была затеяна доренковская полемика. В эфире это происходит со всей неизбежностью, когда отношение предшествует излагаемому обстоятельству. По обыкновению играя бровями, появившийся в кадре Доренко был преисполнен мефистофельской иронии: "Во всем виноват Чубайс — рассол с утра не помогает".
Но ничего не знающий зритель, видя, как волнуется любимый ведущий, и хорошо зная, что рассол с утра, действительно, не помогает, иронии не считывает, пребывая отныне в печальной уверенности, что во всем и впрямь виноват Чубайс. То же самое случилось и с финальным сюжетом Доренко об антиберезовской публикации "Известий". Содержание статьи было сообщено в проброс, зато обставлено недюжинным сарказмом, уже самодовлеющим и самоценным. В результате оказалось не вполне понятным, кто украл и кого украли и почему ведущий с таким пафосом перечисляет свои молдавско-болгарские четвертинки. Но стало, наоборот, ясно, что русский народ умеет только "рыгать кислой капустой", хотя, наверное, Доренко хотел сказать совсем другое. Конкретные политические задачи при этом ведущий Первого канала решает весьма умело.
Интервью с Черномырдиным, во время которого Доренко ловко спровоцировал премьер-министра на пламенную защиту монетаризма в духе Гайдара 1992 года, и беседа журналистки с Наиной Ельциной — образцы блистательной телевизионной политической интриги. Особенно хорош последний сюжет, хотя заслуга жены президента здесь не меньшая, чем телевидения. Представ на экране не в тех отменного вкуса английских костюмах, в которых она появляется на приемах, а словно в домашнем — в кофточке с птичками и в мещанском платочке, Наина Иосифовна по-женски сетовала на тяжкую болезнь мужа и вдруг, невзначай, обронила: "Тут пишут про Татьяну, что она носит письма президенту. Неправду пишут". Эта ключевая фраза, объясняющая смысл сюжета, прозвучала — нет слов — убедительно: кофточки с платочками и цветы в кадках с румынской мебелью на заднем плане сделали свое дело.
Впрочем, впечатление от такой образности смазывается риторикой. Несчастное противоречие состоит в том, что сам ведущий работает в имидже честного парня, готового сказать последнюю правду, но при этом пошел во власть, где этот жанр ценится невысоко. Лучше всего ему даются репортажи с разоблачением — КамАЗ из последней передачи. "Мы простые и наивные ребята и решили проверить все на месте", — сказал Доренко и в самом деле проверил. Хуже всего получается ирония, которая вкупе с природным пафосом и необходимостью защитить хозяина выходит невнятной и неловкой одновременно.
Свое неизбывное противоречие есть и у Николая Сванидзе. Интеллектуал, чуткий к детали, он должен делать самую государственную, самую взвешенную передачу. Отсюда репортаж с заседания правительства, где Черномырдин — отец родной — прямо в кадре решает проблемы петербургских студентов: натужность этой импровизации достойна старого "Времени". Отсюда же выезды в деревню с рассуждающими о стране крестьянками. Отсюда и интервью с Петром Лучинским, внушительное и дежурное, как программа визита молдавского политика, который встречался со всеми с кем положено: Селезневым, Лужковым, патриархом Алексием и программой "Зеркало". На этом месте, кстати, у Доренко был чеченский вояж Березовского, заверяющего дудаевцев в своем миролюбии.
Но в куче казенного мусора у Сванидзе всегда есть какой-то жемчуг. Он зорко отметил обручальное кольцо на руке президента, впервые надетое перед операцией. Он лучше всех раскрутил сюжет с обидой Селезнева на Чубайса, вплоть до отношений спикера Думы с Геннадием Зюгановым. Он побеседовал с Лукиным о рыбкинском желании вступить в НАТО и о превратностях геополитики. Он вообще очень внимателен к обстоятельству, которое в "Зеркале" всегда предшествует отношению. Но этого мало.
Завершающий воскресенье Киселев, казалось бы, находится в худшем положении. Политические коллизии не так вариативны, чтобы после Доренко и Сванидзе еще оставалось, что сказать. Но Киселев знает, как это сделать, и отсутствие новизны становится даже второстепенным. Это в конце концов "Итоги". Единственный из ведущих, он выстраивает иерархию новостей. Если у Доренко главенствует отношение, у Сванидзе — обстоятельство, то у Киселева — композиция. Начав, как и Сванидзе, разумеется, не с Чубайса, а с болезни президента, он естественно перешел к Черномырдину как к преемнику, а потом к оппозиции, описав таким образом пейзаж перед возможной битвой. Все остальное, включая скандал с Березовским, оказалось заведомо подчиненным интересам Родины, духовному облику России, о котором так печется человек, из недели в неделю вышагивающий на фоне Василия Блаженного.
Умение Киселева отделить существенное от несущественного, создавая видимость непредвзятости, само по себе почетное, особенно необходимо ему после зимних метаний, когда многие обвиняли автора "Итогов" в романе с Явлинским, если не с коммунистами. И нынче даже самые пламенные поклонники Киселева не считают его столпом безукоризненной честности. Но помимо репутации, есть и другие резоны. Только совершенная композиционная четкость и нарочитая объективность позволяют Киселеву в нужный момент незаметно, то есть грамотно сработать. Чтобы поучаствовать в скандале с тем же Березовским, ведущему "Итогов" необходим трамплин, как Наине Ельциной — румынская мебель для защиты дочери Татьяны.
Две детали из последней передачи особенно интересны. К назначению Березовского добродушно отнеслась ЛДПР — факт, который на аудиторию "Итогов" должен произвести неприятное впечатление. Однако беспристрастный Киселев не счел возможным его скрыть. Второе — комментарий самого ведущего, озабоченного тем, что были нарушены правила приличия: никто де не запустил предварительного слуха, пробного шара — новый заместитель секретаря Совета безопасности объявился слишком неожиданно, надо полагать, и для союзников Березовского на телевизионном поприще. Умный поймет многое, может быть, даже то, на что Киселев не рассчитывал. Например, не была ли таким пробным шаром статья в "Известиях", извещающая о назначении Игоря Малашенко генеральным директором Первого канала?
АЛЕКСАНДР Ъ-ТИМОФЕЕВСКИЙ