Вне игры
Наш специальный резидент в Сочи АЛЕКСАНДР ЗИЛЬБЕРТ поднялся на горные олимпийские объекты и снега зимой не допросился.
Ну вот и все — главная проблема сочинской Олимпиады выведана. И не надо больше нам о каких-то там недостатках гостиниц. Пора перестать брать литрами анализы у спортсменов. Не стоит выискивать недочеты в работе транспортных и волонтерских служб. Коренная беда наших Игр совершенно в другом: в горном кластере катастрофически не хватает скотча. Где тонко, как говорится, там и рвется...
Здесь все только об этом и говорят. Скотч закончился еще в воскресенье, вчера обещали подвезти, но все никак не привезут. Все уже перезанимали друг у друга этот скотч, и теперь у олимпийских объектов образовалась очень сложная система взаимозачетов. Деньгами-то за скотч уже давно не берут. Только натурой. В результате кто провиантом отдает, кто транспортными услугами, а кто и метеопрогнозом. Очень запутанная тут в горах ситуация, в общем. В связи с этим срочно нужен скотч. Причем не прозрачный, а такой, знаете, серебристый, плотный. Много скотча. Чтобы на всех хватило. А точнее — на все.
В астрономических количествах скотч стал нужен после очередного визита проверяющих из Международного олимпийского комитета (МОК). Изначально-то была как раз надежда, что они отменят приказ о тотальном заклеивании чужеродных брендов на всей горной технике. Но они, напротив, оказывается, приехали следить за строжайшим исполнением этого запрета.
— Нет, ну ладно бы речь шла о том, что попадает в телекадр,— недоумевает сотрудник администрации одного из горных объектов.— Но ведь абсолютно все велят заклеивать. Даже те вещи, которые могут видеть только волонтеры или технические службы. Это что?..
И действительно, как-то странно заклеивать все лейблы "СКАДО Самара" на каждой опоре канатной дороги. Но делать нечего, закон суров, и, скажем, слово Puma, и аббревиатура SMI (крупнейший в мире производитель оборудования для искусственного оснежения) на снежных пушках уже заклеены. По всем горнолыжным трассам. И скотч, ясное дело, закончился.
Но в этом, если подумать, есть и хорошая сторона. Посудите: стали бы моковцы так придираться, если б были проблемы посерьезнее? Например, со снегом. Снег есть в избытке, и качество трасс "Роза Хутор" спортсмены хвалят наперебой. Но горное солнце палит (тут +15)... А что если благолепию вот-вот придет конец и снег начнет таять? Спасти все сможет только один человек — Вячеслав Солдатенков. К нему, горному царю снежных пушек, руководителю службы искусственного оснежения "Розы Хутор" я и приехал.
Рабочее место 34-летнего Вячеслава, дипломированного специалиста по автоматизации систем управления технологическими процессами, находится на главной насосной станции, расположенной в финишной зоне горнолыжного спуска. То есть заходишь в такой ангар, а там натурально насос на насосе. И выгородка небольшая — метра три на четыре. В ее центре перед четырьмя громадными жидкокристаллическими экранами и сидит Солдатенков в скромном свитере и шапочке-петушке. Можно сравнить его с пилотом ультрасовременного Boeing, от четкой работы которого каждый день зависят много людей (ведь и правда зависят!). А можно с пауком, который в центре паутины трубопроводов, опутавшей все склоны, руководит каждой ниточкой.
— Что показывают мониторы? — начали мы с простых вопросов.
— Верхние, что поменьше,— состояние каждого насоса на станции. Более габаритные, нижние,— информацию по каждому из наших 404 снегогенераторов.
То есть пушек.
— Да, то есть снегогенераторов,— снежный человек дал понять, что терминология имеет для него значение.— О них мы можем узнать все. В том числе погоду вокруг благодаря установленной на каждый мини-метеостанции.
— А что за чудные надписи тут у вас повсюду? Скажем, на доске: "SL-07 — нужно откопать рукав и подключить".
— На доске мы фиксируем самые оперативные задачи. Каждый снегогенератор имеет свое имя. SL-07 — это седьмой на слаломной трассе. Соответственно, с ним имеются некоторые проблемы. Но это нестрашно...
— А почему ящик удостоился вывески "Она нас запикала?"
— Это пульт системы противопожарной безопасности. Он вдруг очень громко начал пищать. Ну мы его и отключили... Шутка...— Вячеслав первый раз позволил себе улыбнуться.
— Ладно, теперь объясните, пожалуйста, как вообще вся эта ваша система работает?
— О-о! — глаза Вячеслава загорелись.— Это очень просто! Сначала идет барботаж. Потом градирня...
На самом деле все, конечно, намного сложнее. В горах есть два водоема с водой (153 тыс. кубометров). Оттуда она по трубопроводу (35 км) в охлажденном виде с помощью четырех насосных станций подается на снежные пушки. Именно ее (не готовый снег!) разбрызгивают по трассам пушки. Теперь, надеюсь, даже вам понятно, в чем главная хитрость всей этой многосложной системы стоимостью в пару миллиардов рублей? Правильно: обеспечить такую предельно точную температуру воды (в идеале — где-то 0,5 градуса по Цельсию), чтобы за время падения на склон она успела стать снегом. Разумеется, температура окружающего воздуха при этом должна быть отрицательной.
— Ну и все ли готово к залпам? — интересуюсь у Солдатенкова.— Сможем в случае чего вдарить из всех орудий?
— Не, во время Олимпиады пылить (так на профессиональном жаргоне называется процесс оснежения.— А. З.) не будем,— заверил Вячеслав и, оценив мой озадаченный вид, добавил:-- Смысла нет. Для чего мы так долго и тщательно трассы готовили? Для того, чтобы они ни при каких погодных обстоятельствах не теряли своих лучших качеств долгое время. На срок Игр запаса точно хватит. Возможно, попылим еще немного перед Паралимпиадой, подрихтуем, причесочку горе подправим. А сейчас проблем нет и не будет.
Может, и так. Если скотч все-таки подвезут.