Мишель Камдессю уходит с поста директора-распорядителя Международного валютного фонда. В России этим уходом очень огорчены. Еще бы! Почему-то все уверены в том, что масштабное кредитование МВФ российского бюджета в 1992-1998 годах (на $22 млрд) — это дело рук одного Камдессю. Ничего подобного. Камдессю, конечно, полюбил все русское (особенно зимнюю охоту с Виктором Черномырдиным и "Евгения Онегина", по которому он учил "молодых реформаторов" производить товары, а не копить золото). Но, во-первых, полюбил он это не сразу, а только после долгой осады Черномырдина. А во-вторых, Камдессю, как настоящий французский банкир, всегда страдал изощренной формой скаредности. Наиболее часто употребляемой им фразой во время переговоров с Москвой была отнюдь не самая тиражируемая СМИ "МВФ должен помочь России", а совсем другая: "Предоставление России кредитов сейчас не только невозможно, но и вредно".
Пиковая дама
"Господа! Умоляю вас, только не закладывайте фамильные драгоценности!" — настоятельно рекомендовал Камдессю Юрию Маслюкову и Виктору Геращенко во время их последней встречи в Москве в конце марта этого года. Те, ошарашенные, тщетно пытались понять смысл этих слов. И тогда Камдессю рассказал им поучительную историю о своей бабушке, которая 50 лет назад "очень неудачно заложила свои бриллианты одному ювелиру, и семья больше не увидела ни их, ни ювелира".
Печальная повесть Камдессю почему-то произвела на Маслюкова и Геращенко угнетающее впечатление. Однако галантный француз заметил это не сразу и продолжал в подробностях описывать фамильные бриллианты и внешность того ювелира. По-видимому, Камдессю никак не мог избавиться от впечатлений, полученных за час до встречи в Белом доме — во время посещения Алмазного фонда и Оружейной палаты.
Положение спас неожиданно зашедший в кабинет Маслюкова Георгий Боос. "Г-н Камдессю, прошу покорно меня простить,— с угрожающими нотками в голосе перебил директора-распорядителя МВФ тогдашний шеф МНС.— Нельзя ли вернуться к главной теме нашей беседы — кредиту фонда". Камдессю осекся и со вздохом сожаления заговорил о деле: "Бюджет ваш не сбалансирован все-таки. Нужно увеличить налоги и ликвидировать все льготы".
"А поподробнее?" — не унимался Боос.
Скупой рыцарь
"Во-первых, надо ликвидировать налоговые льготы для СМИ",— увлеченно начал перечислять Камдессю. Маслюков побагровел, Геращенко скривил губы — видимо, представили, что скажут о них на следующий день ведущие теленовостей. Но Камдессю принял их гримасы за хорошо знакомое ему проявление национального менталитета — простое нежелание связываться с мелочевкой: "Господа, отмена льгот для СМИ даст, по моим расчетам, минимум 1 млрд рублей в год".
После этого Камдессю предложил удвоить ставки акцизов на высокооктановый бензин. "Народ нас не поймет,— тревожно зашептал Боос Маслюкову.— В иную иномарку надо заливать до 200 литров 98-го бензина". "Но главное — это 'Газпром',— возвысил голос Камдессю.— С него вы дополнительно можете получить не менее $1 млрд". "Это же просто неприлично!" — надеясь на незнание Камдессю русского языка, громко отреагировал Маслюков. "Ничего подобного,— нисколько не обиделся Камдессю (он хотя и не говорит по-русски, но, как оказалось, хорошо понимает реплики своих партнеров).— Я все вчера объяснил г-ну Вяхиреву. Он теперь знает, где достать деньги". "И где же?" — встрепенулся Боос. "На Украине",— сообщил Камдессю. "А-а, ну так украинцы не вернут газовые долги до самой смерти Вяхирева",— разочарованно протянул Боос. "Я попросил г-на Вяхирева беречь себя и выбросить из головы все мысли о самоубийстве",— поставил точку Камдессю.
Выстрел
Таким скупым, конечно, Мишель Камдессю был не всегда. Вот, например, Виктору Черномырдину он никогда не отказывал. Бывший премьер подобрал к нему ключик.
Весной 1996 года Камдессю приехал в Москву, обуреваемый не самими приятными воспоминаниями о своем первом визите, имевшем место двумя годами ранее. Глава московского представительства МВФ подогнал шефу в Шереметьево-2 неизвестно где найденный "Мерседес" ядовито-зеленого цвета выпуска 1952 года. Потом обтрепанный лимузин вовсе исчез, и Камдессю пришлось ходить по Москве пешком. В довершение всего постовой милиционер не пропустил Камдессю в здание мэрии на Новом Арбате, где тогда располагалось московское представительство фонда. Провалил все дело Олег Сосковец, не проявивший настойчивости при попытке усадить Камдессю в свою машину. А Чубайс даже и не пытался наладить связь с Камдессю, сразу предпочтя его первого зама Стенли Фишера.
И лишь Черномырдин оказался дальновиднее всех. Он просто повез Камдессю в Завидово поохотиться на кабанов. Эффект был ошеломляющим. "Как-то мы с Чубайсом,— рассказывал Борис Немцов, оживленно жестикулируя,— никак не могли уговорить Камдессю не обращать внимания на недобор налогов и льготы АвтоВАЗу. Черномырдин пригласил его на охоту. Первый выстрел — все налоги собраны. Второй — и уже не до отмены льгот".
Немцов, однако, знает далеко не все, ведь в Завидово его не взяли (на борт персонального Ми-8 Черномырдин никогда не сажал своих замов из числа "молодых реформаторов"). А те, кто знает, говорят, что Камдессю стало просто страшно от количества застреленных зверей — за каждый трофей подымался особый тост, а конца ящикам с запотевшими на морозе емкостями видно не было.
К чему привела охотничья страсть Мишеля Камдессю, хорошо известно: в течение 1996-1998 годов Россия получила почти $7 млрд из обещанных десяти в рамках программы EFF. И сейчас Виктор Черномырдин с хитрой ухмылкой наблюдает за тем, как его преемники безуспешно уговаривают Камдессю закрыть глаза на то или иное нарушение Россией договоренностей с МВФ.
Пир во время чумы
"Я приехал к вам, чтобы передать мнение руководства МВФ. Мы одобрим вашу экономическую программу. Готовьтесь к переговорам уже с Парижским клубом". Лица русских чиновников прояснились. Камдессю неожиданно оказался добрым ревизором.
Во время своего последнего визита в Россию летом этого года он, видимо, уже решил уйти из МВФ. Поэтому не скупился на обещания: "МВФ должен помочь России, чтобы она сама сумела себе помочь". Ночной ужин с Сергеем Степашиным на борту питерского плавучего ресторана New Island настроил Камдессю на романтический лад. Он увлеченно цитировал Дидро, Руссо и Вольтера. А проплывая мимо "Крестов", вспомнил о Екатерине Великой и ее отношениях с "не менее великим" Вольтером.
Приглашенные сняли наушники. Перевод был уже не нужен: не о низменном (деньгах) шла речь — о высоком искусстве. Настроение подпортил только Александр Шохин: "И без всякого перевода ясно, что денег он не даст". И ведь оказался прав. Когда совет директоров фонда решал, дать России деньги или не дать, Камдессю взял отпуск. Так что первые и пока последние $640 млн МВФ выдал без непосредственного участия Камдессю.
Евгений Онегин
И все-таки он уходит. И Россия скорбит. Забыта скупость Камдессю, но не забыты его советы. "Понимаете,— любил повторять 'молодым реформаторам' директор-распорядитель,— созданный Пушкиным бессмертный персонаж (Евгений Онегин.— Ъ) понимал, что путь государства к процветанию лежит не во владении золотом, но в способности производить товары".
Да и скупость свою Камдессю, как настоящий алхимик, мог на глазах у российских переговорщиков превратить в щедрость. В 1996 году спор о величине кредита EFF — $10 млрд или $11 млрд — Камдессю прекратил в свою пользу глубокомысленным французским анекдотом: "После бурной ночи с любовником бывшая девственница говорит ему: 'Милый, я отдала тебе все, что у меня есть. Больше ничего не осталось'". "Вот и у меня больше ничего не осталось",— вывернул карманы Мишель Камдессю.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ