Настоящий бизнес/ Андрей Колесников, № 41
Помоги, товарищ
Во вторник питерская кассирша отказывалась продать мне железнодорожный билет для путешествия из Санкт-Петербурга в Москву. Причина—у меня отсутствовало четкое мнение насчет даты близящегося послезавтра.
На вопрос: «Какого числа?.. Числа какого?!»—я дал ей и по форме, и по содержанию провальный ответ. Я сказал: «А сегодня какое?» И это несмотря на энергичное размахивание у меня перед носом календарем с крупными цифрами и на подсказки из очереди, вставшей на путь сотрудничества с РЖД.
На следующий день после кое-как наступившего послезавтра московский автобус 2-го маршрута затормозил перед резко вырулившей с Митинского радиорынка машиной. Пожилая женщина, недостаточно крепко державшаяся за поручни, упала. Водитель автобуса выскочил из кабины, помог ей подняться, отряхнул, а потом вместе с пассажирами собирал рассыпавшиеся по полу яблоки. Этот случай не выдуманный, я собирал яблоки тоже. Еще водитель, когда поднимал женщину, все время твердил: «Женщина, ну я ведь не сильно затормозил». А через три остановки, когда состав пассажиров частично сменился, он опять выглянул из кабины и поинтересовался участливо: «Женщина, ну вы как? »
Женщина смутилась, так как пальто у нее кое-где было плохо очищено. Чтобы новые пассажиры этого не заметили, она удивленно спросила: «Это вы мне?» Поскольку водитель продолжал смотреть очень целенаправленно и даже намеревался в развернутой форме повторить свой вопрос, женщина быстро поправилась: «Нормально»—и повернулась к окну. «Слава богу!—искренне обрадовался водитель и пояснил остальным:—Я ведь не сильно затормозил».
Только один вывод о качестве сервиса напрашивается из описанных случаев: словечко «сервис» нерусское, почти что ругательное, и к нам его просьба не применять.
Между товарищей нет места прислуживанию. Мы помогаем друг другу добраться из одного пункта в другой, подстричься, отремонтировать автомашину или затовариться продуктами на неделю—мы просто живем. А в жизни бывает по-всякому, на то это и жизнь.
Так что обойдемся без сервиса. В СССР, например, не было секса, но любовь-то была. И ненависть тоже.
qwerty
Путешествие из Москвы в Россию/ Дмитрий Быков, № 41
Дальний Запад
Молодцы писатели, что не поленились отправиться в такую—не сомневаюсь!—утомительную поездку. Рада за Быкова: хорошо, что один из самых ярких современных журналистов оcтавит—я надеюсь!—хоть на время тему «понаехали».
В конце 80-х я жила несколько лет на Дальнем Востоке—в Хабаровском крае и на Сахалине. Люди там меня удивляли—настолько они были проще, доброжелательнее, открытее и... беднее, чем россияне западной части страны. И говорили, посмеиваясь, это у вас, мол, есть понятие Дальний Восток, а у нас—Дальний Запад.
Наталия
Просто самообман
«Ностальгия по 90-м…» Ну Быков, загнул. А, впрочем, может быть, все так оно и было. Я помню эти встречи в провинции в 80-х. Приезжал какой-нибудь Нуйкин (кто его сегодня помнит?), и в областной библиотеке собиралось 200—300 человек, которые дружно ругали власть, коммунистов, тоталитаризм и лично товарища Брежнева. Но 200 человек на 200-тысячный город—это капля в море. Как говорил поэт, «ах обманите, ради бога! Я сам обманываться рад». Путевые заметки Быкова—это забавный самообман, и не больше. В провинции надо жить, а не приезжать туда столичным барином с инспекторской проверкой.
Б. п.
Писатель и регулярность/ Андрей Архангельский, № 41
Книжка и сберкнижка
Для всех, кто в состоянии отличить по нескольким строкам, к примеру, Бунина от Лескова, очевидно—это не Пелевин, как бы глупо это ни звучало. Большой мастер не смог бы так умело скрыть свое мастерство на протяжении нескольких сотен страниц, для этого нужно быть действительно большим мастером. Шутка. Все это написано задней левой ногой за неделю каким-то не очень умелым подражателем и сроки с регулярностью тут ни при чем. Сам Пелевин при этом давно уже (я на это очень надеюсь) стал радугой или радужным потоком, прокричав какие-то, только ему известные слова на окраине Битцевского лесопарка. Видимо, в нашей стране, для того чтобы быть радугой, нужно нехило отстегивать куда следует, причем каждый месяц, поэтому кто-то продолжает писать эти жалкие симулякры, как называл это когда-то сам Пелевин. Но самое интересное, что этот таинственный ремесленник, пекущий свои горячие пирожки в обложке, скорее всего не является каким-то другим человеком, вот в чем вся беда. С другой стороны, я сильно понимаю Пелевина—для меня было бы невыносимо унизительно и стыдно писать книги, которыми зачитывается и Ксения Собчак и, с другой стороны, все участники телепроекта «Дом-2». Этакий универсум для всех слоев и таргентгрупп. Знать бы только наверняка, что деньги, которые я заплати за книжку, попали именно к вам, Виктор Олегович, я бы тогда продолжал их покупать, чисто из уважения к былым заслугам, чтобы вы там в радужном потоке ни в чем себе не отказывали, только читать я их, видимо, уже не буду, увольте.
Игорь
Пелевина — в школу
Да бросьте вы. «Числа»—супер, «Оборотень»—тоже. Плач Хаврошечки, сдается мне, будут в школе учить, вместо птицы-тройки, не скоро, правда... А 6 миллионов Мюнхгаузенов? А дивные имейлы трех сестриц друг другу? А афоризм про избранных? Да и так, вообще, все разговоры за жись классные. П5 пока не покупаю, не нравятся мне эти стразы Сваровски на обложке.
bec
Остаться писателем
Мне кажется, Писатель своего читателя найдет. Ведь кому-то интересно читать про поп-будизм, ФСБ, измененные состояния сознания и питаться пережеванными цитатами из французского левого дискурса. Я не думаю, что Виктор Пелевин исписался, он как хороший рыночный игрок отвечает на запросы времени.
М В.
Копейка и пустота
Круглая сумма (интересно, какая) определила сознание Писателя, вернее, его некоторым образом изменила. Писатель стал Пустотой, а вы как думали? Ведь продавалась не рукопись, созданная изначально, а наоборот, под закладную к клетчатому отдавалось вдохновение Автора. Умные, потому что знают от таких же умных, что талант их—от Бога, это не ремесло, которому учат смертные, и не корка, которую в переходах продают. Возьмешь копейку, на копейку он станет меньше, возьмешь червонец, соответственно на столько же убудет. А Пелевин выводы сделает, мужик умный, хотя сам же писал: «Грабли все те же».
Медючка
П лучше А
Не являясь фанатом писателя П., должен заметить, что дочитанная до середины «притча» не стоит любого наугад выбранного абзаца из текстов П.
Павел Афанасьев