Открывающийся сегодня в Москве Съезд народов Чечни, проживающих вне исторической родины, Кремль преподносит как свою победу (см. стр. 1). Однако победа эта — в лучшем случае тактическая. Даже поощряемые сейчас Москвой пророссийски настроенные завгаевцы единственной законной властью в Чечне считают Аслана Масхадова и настаивают на немедленном прекращении боевых действий. С заместителем председателя оргкомитета съезда САЛАМБЕКОМ МАИГОВЫМ встретился корреспондент Ъ МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН.
— Российские власти говорят, что Масхадова давно уже никто не поддерживает в Чечне. Ему якобы в Москве и сменщика нашли — сначала называли хозяина "Русского лото" Малика Сайдуллаева, а теперь бывшего мэра Грозного Бислана Гантамирова. Что вы об этом думаете?
— Единственная законная власть Чечни — Масхадов. Это признают все чеченцы — от дудаевцев до завгаевцев. Конечно, три года его президентства воспринимались чеченцами неодинаково. Ну и что с того?
Масхадова избрал народ, и это были честные выборы. А сегодня нам предлагают каких-то марионеток. Но даже у нас, у московских чеченцев, не спросили ни совета, ни поддержки. А если бы спросили, то мы бы сказали: "Ребята, так нельзя!"
— Но Масхадов ничего не контролировал дальше своего кабинета. И бандитизм, работорговля огромных масштабов достигли именно при нем.
— У Масхадова не было возможностей, чтобы стать сильным президентом. Ведь экономика Чечни разрушена, республика фактически была в блокаде. Взять хотя бы пенсии. Это ложь, что были трансферты по пенсионному фонду в Чечню. В 1996 году было постановление правительства РФ, где черным по белому написано: задолженность по пенсионному фонду жителям Чеченской Республики погашать за счет средств самой Чечни. А где их взять?!
Что касается работорговли, то она процветает при разрухе. А бандитов и в Москве немало. Масхадов их ненавидит, но в условиях войны вынужден ставить под ружье всех, кто есть. Так все делают.
А насчет того, контролировал он что-то или нет... Возьмите Дагестан. Два года ни федеральная, ни республиканская власти не контролировали ту его часть, где находятся Чабанмахи, Карамахи и еще несколько ваххабитских сел. Но никто не говорит, что главу Дагестана Магомедали Магомедова и тем более президента Ельцина за это надо убрать. В итоге война в Дагестане стала хорошим поводом для войны в Чечне.
В общем, я вот что хочу сказать. Эта война не решает никаких государственных задач России. Преследуются чисто корпоративные интересы лиц, которые хотят удержаться у власти. Не будь Дагестана, было бы что-нибудь другое.
— А взорванные дома в Москве и Волгодонске? К тому же и среди чеченцев нет единства. Вот, например, муфтий Чечни Ахмад-Хаджи Кадыров не поддержал Масхадова, и тот его уволил. Родственник муфтия Сулима Ямадаев, командующий гудермесским фронтом, тоже вышел из подчинения.
— Что касается муфтия... Ни он, ни Ямадаев против Масхадова не выступают и федералов не поддерживают. Они лишь против ваххабитов и еще не хотят разрушения Гудермеса. Просьбе же Масхадова объявить джихад Кадыров не внял потому, что как ученый-богослов не считает, что война ведется за Аллаха. Люди, по его мнению, воюют исключительно за свои интересы.
Простые чеченцы воюют потому, что на них напали, а вовсе не за Масхадова или Басаева. В основном местные жители защищают свои села. Есть, конечно, и наемники, но без них ни одна война не обходится.
— Вернемся к съезду. Что он должен сделать?
— Во-первых, заявить публично о своей позиции и призвать к тому, чтобы Путин все же встретился с Масхадовым. Когда-то это все равно придется сделать. Во-вторых, объединить чеченскую диаспору России в единую общественную организацию. Мы ведь третий по численности в России этнос после русских и татар, и мы готовы к тому, чтобы выдвинуть мощный руководящий орган. Главное, что мы хотим сейчас,— это прекратить войну. А жаловаться нам некому. Нет ведь где-то там какой-то Большой Чечении. И исламского мира как единой политической силы тоже нет. Мы одни.
— А если не удастся договориться?
— Придется, иначе России надо будет уничтожить всех чеченцев поголовно.
В 20-30-е годы большевики уже долбили Чечню и авиацией, и артиллерией. Однако в 1939 году в горах продолжало работать правительство в изгнании. Даже когда Берия в 1944 году сумел организовать массовую высылку чеченцев в Казахстан, оставалось еще более 800 непримиримых, которые засели у подножия самой высокой у нас горы Тебулсомта.
В селе Махкеты, откуда я родом, жил старик Тимирха, который был посредником между НКВД и повстанцами. Он рассказывал, что в 1945 году специально для этих партизан был отпечатан небольшой тираж "Правды", где говорилось, что по случаю победы им даруется амнистия. Тимирха относил эту газету в горы. Часть повстанцев поддались на обман, спустились, и их, конечно, всех расстреляли. Но еще около 400 человек так и остались в горах. Лет двадцать там блуждали, пока все не вымерли или не были убиты. Последними попались их лидеры Хамад Элистанжинский и Хасовх Магомадов. Первый — в 1976 году, второй — в 1977-м.
Так что мы просто обязаны выстраивать добрососедские отношения. И это понимают все чеченцы. Например, мой дед, умерший два года назад 90-летним стариком, так меня и воспитывал. И это несмотря на то, что в свое время за помощь повстанцам отсидел в ГУЛаге по статье "бандитизм".