Семейные ценности — в какой-то мере из разряда перемещенных: после революции их вывезли с собой эмигрировавшие из России дворяне. Советская власть пропагандировала уже несколько иные семейные ценности. Но, во-первых, были семьи, в которых прежние традиции все-таки сохранились, а во-вторых, остались воспоминания о том времени, а также фотографии и письма.
Елена Лаврентьева (на фото)* коллекционирует фотографии, письма и открытки конца XIX — начала XX века. Следствием чего стала публикация двух книг: «Семейный альбом. Фотографии и письма 100 лет назад» (издательство «Белый город») и только что вышедшая в издательстве «Этерна» книга «Хорошо было жить на даче…» — дачная и усадебная жизнь в фотографиях и воспоминаниях.
В интервью «Огоньку» Елена Лаврентьева рассказала о семейных ценностях вековой давности и о том, что от них осталось к сегодняшнему дню.
— В книге «Семейный альбом» есть раздел, который я назвала цитатой из воспоминаний судебного и театрального деятеля Николая Давыдова: «В те годы родственные связи были крепче теперешних…». Слово «теперешних» относится к концу XIX века. То есть сейчас мы можем говорить, что они были вдвойне крепче нынешних.
Один из моих любимых жанров — письма отцов к маленьким детям. Много вы сегодня найдете пап, которые пишут письма маленьким детям? А это ведь тоже — душевная работа. Или, допустим, письма путешествующих родителей. Многие мемуаристы вспоминают, что, когда родители отдыхали в Европе, они каждый день писали детям письма. И дети каждый день отвечали им. Это ли не семейная ценность?
Из книги «Семейный альбом». Письмо, отправленное в октябре 1912 года из Берлина в Свияжск Казанской губернии, в село Каинки. Папа пишет маленькому мальчику — «Его Высокоблагородию Юману Николаевичу Васильеву»: «Дорогой Мулик! Благополучно приехал в Берлин. Нахожусь сейчас в Зоологическом саду, где в клетках сидят тигры, медведи, кричат птицы и маленькие обезьяны едят шоколад. Целую тебя и маму, а также всех тетей и всех индейцев. Твой папа, Берлинская Лисица».
Понятие «родственные связи» несколько шире, чем отношения родителей и детей. Что они еще тогда в себя включали?
Мои любимые письма в «Семейном альбоме» — бабушек к внукам и внуков к бабушкам. Мне пришла идея издать книгу — воспоминания о бабушках, знаменитых и незнаменитых. Через месяц она выйдет. Книга называется «Бабушка, Grandmere, Grandmother…». Я хотела ее назвать «Люблю Вас, как душу». Это популярный речевой оборот в конце XVIII — начале XIX века. А кроме того, это фраза из письма императора Александра I к Екатерине II: «Дорогая бабушка, люблю Вас, как душу. Заочно целую Ваши ручки». Но посчитали, что современному читателю такое название будет не совсем понятно. Что тоже говорит о том, как изменились ценности и время.
В «Семейном альбоме» много писем детей, адресованных тетям, дядям, крестным. И наоборот, писем, отправленных племянникам: «Дорогой мой Левочка! Крепко-раскрепко целую тебя, милый мой мальчик. Как ты поживаешь? Много ли гуляешь и рисуешь? Поцелуй от меня всех по порядку. Посади в ряд и целуй: мамусю, татусю и затем — по росту. Последнего, себя, покрепче. В зеркало. Будь здоров, мой милый крошечка. Тетя-крестная».
Дача, которой посвящена ваша новая книга, — это ведь тоже семейная ценность. Причем она сохранилась до наших дней. Правда, чтобы понять разницу, достаточно лишь посмотреть на фотографии, в чем ходили на даче в конце XIX века: белые длинные платья и белоснежные рубашки. Еще из ценностей летнего дачного периода — воскресное посещение церкви всей семьей, совместный выезд на пикники…
Кроме того, важный семейный ритуал на даче — прием гостей. Можно только позавидовать тем разговорам, которые велись за столом, когда все съезжались на дачу.
Из книги «Хорошо было жить на даче…»: «Жизнь у всех дачников была почти одинакова… Все гуляли, встречались, беседовали о политике, злобах дня и более всего о новых книгах. Одно за другим выходили сочинения Печерского «В лесах» и «На горах»; «Анна Каренина» Толстого; сочинения Достоевского и Тургенева; читались всеми «Вестник Европы», «Русский вестник» и «Отечественные записки». Выросшая молодежь вставала и встречалась позже и обсуждала все эти книги; перечитывала «Войну и мир»; все увлекались Печерским».
В П. Зилоти. «В доме Третьякова»
Варка варенья на даче, походы за грибами — это все сохранилось до сих пор. Что напрочь утеряно — домашние спектакли и чтение вслух.
А я знаю несколько семей, где и сейчас читают вслух.
И что читают? Газету «Твой день»?
Нет, классику. У художницы Анны Хвалебновой, чьи воспоминания помещены в книге (она свято хранит семейный архив), двое взрослых детей. И каждую неделю то мама, то папа читают вслух детям. Это же замечательная семейная традиция.
Из книги «Хорошо было жить на даче…»: «Новая горничная Маша научила мальчиков ловить раков ночью, при свете факелов, используя как приманку испорченное мясо».
З А. Шаховская. «Свет и тени»
Горничные и няни ведь тоже считались членами семьи…
Да, есть, к примеру, дивное воспоминание художника Мстислава Добужинского, отец которого научил няню читать по слогам, и она читала ему первые детские книжки «Степку-Растрепку» и «Гошу — долгие руки». Добужинский, уже покинув Россию, постоянно заботился о своей няне, передавая через друзей «денежные вспоможения». Кормилицы тоже надолго привязывались к своим питомцам. Семейные отношения были и с горничными, и с кухарками. Родители строго-настрого запрещали подкармливать детей. Дети, согласно этикету, должны были есть только за столом. А кухарки тайно подкармливали детишек, это называлось «давать на дорожку». И случайное угощение казалось намного вкуснее такого же, но поданного в вазе на столе.
Из книги «Хорошо было жить на даче…»: «Большой китайский гонг, слышный далеко вокруг, собирал нас к столу (отец не выносил невежливости опозданий) из лесу, с полей и лугов, заставляя бросить книгу в гамаке, натянутом между двух деревьев, молотки для крокета — в тени под тополями…»
З А. Шаховская. «Свет и тени»
Как потомки известных дореволюционных семей относятся к семейным архивам?
К сожалению, были времена, когда семейные архивы оказывались на помойке. Сейчас мне порой говорят: «Я, пожалуй, все снимки и письма отнесу в музей. Дети и внуки этим не интересуются». Я всегда недоумеваю: почему это должно лежать в запасниках музеев? Может быть, когда-нибудь они заинтересуются. Несколько лет назад я взялась за проект «Семейные архивы» и обиваю пороги издательств, предлагая воспоминания потомков. Вот удачный результат: вышла книга «Потревоженные тени. Симбирский дневник» Александра Жиркевича, который дружил и состоял в переписке почти со всеми знаменитыми людьми XIX века: со Львом Толстым, с Репиным, с адвокатом Кони… У его внучки Натальи Григорьевны Жиркевич-Подлесских сохранились воспоминая деда, которые он писал в 1926 году в холодном, неотапливаемом музее Толстого. Писал для своей дочери: «Дорогая моя Манюточка, в последнее наше свидание ты высказала такой живой интерес к нашему семейному прошлому и желание, чтобы я рассказал тебе о нем, что я, пользуясь обильными досугами… хочу сообщить тебе кое-что по интересующему тебя вопросу».
То есть родители писали семейные воспоминания для детей.
Да, и он, в частности, с такой любовью и теплотой пишет об отношениях с женой, о том, как они каждое воскресенье устраивали званые обеды для старичков и старушек. И его жена знала любимое блюдо каждой старушки, любимое музыкальное произведение. Заметьте, речь идет не о родных, а о совершенно чужих старушках. Эта традиция уж точно утрачена. Мы коснулись темы отношений мужа и жены. Я не люблю слово «супруги». Еще в начале XIX века во всех руководствах по этикету было сказано, что говорить о своей жене «супруга» — дурной тон. В «Семейном альбоме» есть раздел «Молодожены». Вот фотография офицера, датированная 1915 годом. На обороте написано: «Милой, дорогой и славной моей женушке от горячо и искренне любящего ее мужа. Береги, храни и вспоминай наши чудные отношения и верную дружбу». Фотографии с надписями на память особенно популярны стали на рубеже XIX — XX веков. Сейчас этот жанр не в моде: мужья не посылают таких снимков своим женам.
Сейчас фотографии отправляют друг другу в электронном виде. На обороте уже ничего не напишешь. Кстати, фотография, особенно групповая, наверное, тоже семейная ценность. Это был ритуал, объединявший семью. Давайте напоследок приведем пример какой-нибудь сохранившейся семейной традиции.
Празднование Нового года. Я много лет записываю воспоминания Веры Ивановны Прохоровой — дочери и внучки последних владельцев Трехгорной Прохоровской мануфактуры. Она, в частности, вспоминает, как под Новый год на елку вешали подарки всем, даже собачке. На елке висела косточка с бантиком.
Возможно, спустя годы, когда человечество додумается до чего-нибудь еще более технологического, потомки нынешних семей будут выбрасывать на помойки старые, пожелтевшие компьютерные диски и флешки, а исследователи вроде Елены Лаврентьевой их собирать и бережно хранить, удивляясь, что совсем не ценятся семейные традиции начала XXI века.
* Также автор книг «Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры: этикет», «Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры: приметы и суеверия».
Фото из архива ЕЛЕНЫ ЛАВРЕНТЬЕВОЙ