Какое отношение гламур имеет к политике? Или к бизнесу?
Каждая элита должна выбрать свою систему идентификации по принципу «свой-чужой». При феодализме такой единицей была родословная, а в современном Китае очень важна роль дипломов. В США это деньги. И новой российской элите тоже нужно было в пределах своей страты выделять, кто первый, кто второй, а кто вообще в хвосте. Тут надо понимать исторические особенности России, где элита всегда формировалась дисперсным путем…
Прерывистым?
Да, где не было преемственности, а всегда были взрывы и ломка… В результате появлялась огромная группа людей, которая вливалась в элиту и даже заменяла ее, будь то опричники Ивана Грозного, птенцы гнезда Петрова или демократы, которые пришли к власти в 91-м. В последнем случае, например, до некоторого периода критерии принадлежности к элите было найти достаточно сложно. Россияне, которые вошли в новую элиту, принадлежали совершенно разным кругам. Там были теневики или — чаще — дети теневиков; были представители старой номенклатуры, которые выдержали испытания новой эпохи. Было огромное количество интеллигентов, которые самореализовывались и делали состояния — это нынешние и прошлые олигархи. Там была новая буржуазия, в том числе и путинского призыва, в том числе и силовики. И так далее, не исключая мафиозные группы.
И вы всерьез утверждаете, что гламур стал для них всех системой распознавания?
Нет, гламур — это ваша выдумка, я в ее создании не участвовал! По сути, гламур — это производное от денег, опять-таки связанное с исторической особенностью общества. В России всегда жить надо было одним днем, потому что неизвестно, что с тобой произойдет. И наслаждаться жизнью по полной программе. Тем более если твои родители пережили 70 лет тоталитарного общества, когда не было не то что гламура, а вообще ничего! Сосиски и водка…
И здесь есть еще один закон. Все эти люди, которые пришли в элиту, все они были парвеню и нувориши, это было неизбежно, потому что становление элиты было прервано. А существует закон, открытый еще в начале ХХ века Вебленом в книжке «Теория праздного класса»: для нуворишей свойственно демонстративное потребление — потребление напоказ. И мы все помним эти золотые цепи, этот пир роскоши, который начинался в 90-х годах. Помните избирательную кампанию в Самаре, когда против губернатора Титова была сделана такая картина — много красной икры, а по ней черной икрой написано: «Жизнь удалась»?
Вообще-то это творение дизайнера Андрея Логвина, эдакого арт-панка, которому потом Путин с удивлением вручил Госпремию…
Дело не в этом. Дело в том, что люди хотели показать, что жизнь удалась и что все получилось. Эта непонятная новая элита структурировалась с помощью показного потребления. А на это уже потом наложилась некая цивилизованность, и отсюда возник гламур. Пришли глянцевые журналы, и стало понятно, как одеваться, какие интерьеры создавать, как пить вино и раскрывать устрицы.
Насколько серьезно можно говорить сегодня о гламуризации политики?
Если возникло гламурное общество, то возникло и светское общество. Люди стали встречаться на одних и тех же вечеринках. И этот круг стал включать в себя представителей политики — потому что надо было с кем-то поговорить о политике; представителей искусства — с кем можно было бы поговорить об искусстве. От этих субэлит не требуется кричащего богатства и «мерседесов» — от них требуется, чтобы они обслуживали эту цивилизацию гламура. Всех этих людей принимают на самом деле на роль слуг. Но — с уважением.
А можно ли привести примеры гламурных политических концепций?
Нет, только фигуры! Если вывести рейтинг самых гламурных политиков, ими окажутся либо Митрофанов, либо Жириновский. Самое интересное, что это сторонники ЛДПР выражали протест маргиналов в 93-м году, когда за ЛДПР проголосовало почти 25 процентов.
Пролетарский депутат Шандыбин уже к середине думской карьеры прекрасно подбирал вещи в тон и сочетал Hugo Boss с грубыми башмаками с подковками, звенящими на ходу, что по нынешним временам невероятно гламурно. Вот когда человек меняется так внешне, влияет ли это на суть произносимых им слов?
Если раньше слова были идеологией, то теперь они становятся формой, которая позволяет канализировать протест в свою пользу. Можно вспомнить и Зюганова, который стал носить золотые запонки и хорошие часы, оставаясь рупором коммунистического гетто. С одной стороны — он рупор и повторяет слова, которым научился в 90-е годы, с другой — член гламурной тусовки. Но, наверное, в его личной системе ценностей часы и запонки приобретают все большее значение по сравнению с пролетарским протестом.
А почему помешанность на внешнем блеске у нас заметней, чем в богатой старой Европе? Почему у нас гламур стал массовой идеологией?
Да потому что пус-то-та! Поскольку существуют пустота идеологическая и структурная, то дырки в структурах надо заполнять, проще всего — деньгами и производным от них гламуром. Вдобавок гламур выполняет роль Петра I, когда тот стриг бороды и заставлял пить кофе. Он соединяет Восток и Запад и создает в России подобие цивилизации.
А может быть, ситуация, когда все ненавидят гламур и богатых, но все хотят быть богатыми и гламурными, — это и есть конец классовой вражды?
Ну, так не бывает. Гламурное разделение — это стратифицирующее разделение, то есть разделение несправедливое, поскольку справедливого вообще не бывает. Социальная борьба останется, просто примет другие формы.
Что придет на замену гламуру?
Другие критерии стратификации. Например, сейчас в России начинается дипломомания. Или, возможно, через 100 лет возникнет родовитая знать, и голубая кровь будет цениться выше, чем марка автомобиля. Или вообще нас начнут проверять по нашему интеллекту, и коэффициент умственного развития окажется главным критерием твоего места в мире. У тебя 130, а у меня 145, и я на 15 ступенек выше. Человечество, оно очень изобретательно!
Фото Андрея НИКОЛЬСКОГО