Квартирный вопрос, как известно, испортил москвичей.
Сказано дьяволом неплохо, но детали опущены, а ведь дьявол, как опять же известно, именно в деталях.
Одна из таких деталей: в советские времена все жили там, куда поселило государство. Всемером в двухкомнатной малогабаритке, на полу, на раскладушке, на диванчике в кухне — но там, где прописаны. Снимали жилье лишь две морально сомнительные категории населения: приезжие студенты из обеспеченных, которым не доставалось общежитий, и разведенные мужчины из благородных, совестившиеся делить законную жилплощадь с обезглавленной семьей. Да и эти ждали первой возможности опять въехать на какие-нибудь государственные или, в крайнем случае, кооперативные квадратные сантиметры. Сколько несчастливых браков было заключено ради жилья, ради вселения в квартиру супруга или, чаще, супружьих родителей! Потому что вся советская натура сопротивлялась выбрасыванию страшных денег на временное проживание — в середине 70-х за комнату в Центре хозяева просили как минимум 50 рублей, 32,5 доллара по тогдашнему официальному курсу, треть приличной инженерской зарплаты.
… Мои нынешние сослуживцы — в основном молодые и очень молодые люди. Среди них много приезжих, но есть и коренные москвичи. И все, почти все они живут сами по себе, без родителей, не сосуществуя в противоестественной близости с бывшим мужем или женою, на «съемных», как теперь принято выражаться (прежде съемными называли только зубные протезы), квартирах. Они готовы платить за это от 300 долларов и больше, опять же, как правило, примерно треть своего заработка, и не пытаются изменить это положение любой моральной ценой — только за деньги, в кредит, под большие грядущие заработки, но никаких нравственных компромиссов. Квартирный вопрос стоит не менее остро, чем раньше, но уже не портит души горожан, торжествует примитивный, но честный материализм.
Словом, мессир, кое-что тут у нас изменилось со времени вашего прошлого визита.