Отвергнутая «оранжевым режимом», Юлия Тимошенко нанесла неожиданный визит в Генеральную прокуратуру РФ. После этого ее перестали искать
У нас в стране обычно как? Добиться правды нелегко нам. Допустим, есть коварный враг и он преследуем законом. Но враг уедет за кордон, дурным предчувствием тревожим, - и пишут нам: «Пардон-пардон, мы выдать вам его не можем. Рука коварная Москвы известна рвением ретивым: врага преследуете вы по политическим мотивам». Как отвечает Интерпол великой нынешней России? Как отвечает женский пол на приставания мужские, когда разнузданный кретин зовет красавицу на танцы. Мы Березовского хотим - его припрятали британцы... Как нам вернуть своих иуд?! Изгнанник, блин, потомок Данте... Ну ладно, Борю не дают; верните Дубова! - «Отстаньте». Тогда Закаева хотя б! - В ответ насмешка негодяев: «У вас уже погиб Хаттаб, глядишь, погибнет и Закаев». Преступникам в Европе - рай, а мы сидим босы и голы... Ну Тимошенко-то пускай отыщут ваши Интерполы! Бить баб у нас запрещено, мы прессовать ее не будем... Она же в розыске давно за дачу взятки нашим людям! Ее отыщет и косой, мы описанье передали: она такая вся с косой, она все время на майдане... Но отшумел девятый вал переворотов, шедших кучно, - а Юлю все не выдавал ни Интерпол, ни даже Кучма. Нам было совестно весьма. Ужель ее ловили сдуру?! И вдруг она пришла сама в российскую прокуратуру.
Да! Без скандалов, вот те крест, но со смирением уместным. Когда бы рядом был оркестр, ее бы встретили с оркестром. У нас встречают так не всех, не стали б и ее, редиску, - но это ж первый наш успех с тех пор, как Штирлиц спас радистку! «Помилуй, где скрывалась ты? Как ты жила, скажи на милость? Два года ищем, как кроты, - и на тебе, сама явилась!» Она руками развела, как бы сказать желая: «Здрасьте! Все были разные дела-то в заключенье, то во власти... Но власть отринула меня с недоуменьем и испугом, и, верность принципам храня, я к вашим, граждане, услугам! Уж я привыкла с давних пор, что место честных - на Голгофе...» И сам Устинов - прокурор, сглотнув слезу, налил ей кофе.
Один спешил в объятьях сжать, другой тянулся к ней усами... «Мы не желаем вас сажать, поскольку вы явились сами! Не верьте яростным словам, мы не зверье, сомненья бросьте! У нас претензий нету к вам, мы вас хотели только в гости!» Красотка кофе попила со следователем, как с милым, и показания дала, и в Киев улетела с миром. Вождь Украины, сам не свой, теперь в кулак от злости свищет: у Юли нынче мир с Москвой, ее у нас никто не ищет!
Какое счастье! Я расцвел. Теперь я понял, для чего, блин, по свету ищет Интерпол тех, кто на Родину озлоблен. Не в глубину сибирских руд, не в кучи лагерныя пыли - их просто так сюда зовут, чтоб уваженье проявили! Того, кто к нам явился сам, явив смиренье мудрых змиев, погладят здесь по волосам и отвезут обратно в Киев. А может, в Лондон - суть не в том: везде доставят наши профи. Явитесь в скромный желтый дом, отметьтесь там, попейте кофе... И вас отпустят в тот же час, каким бы яростным злодеем ни представляли прежде вас. Мы к вам претензий не имеем! Не для того же Интерпол штурмует вашу неприступность, чтобы забить в преступность кол? Нам даже нравится преступность! Пусть знают Киев, Теберда, и Амстердам, и Лондон-Сити: явитесь сами, господа!
А там - живите, как хотите.