КТО БОИТСЯ CARMEN?

«Кармен» Роман Виктюк сделал по поэме Людмилы Улицкой «Хосе, Кармен и Смерть». Свою версию стародавнего сюжета Проспера Мериме популярная писательница сочинила почти двадцать лет назад. Но, как говорит Виктюк, только сейчас пришло время для этой истории. Ближайший спектакль в Москве — в феврале в театре «Новая опера»

КТО БОИТСЯ CARMEN?

На Парнасе было скучно.— Чтой-то новенького никого нет, — зевая, сказал Жан Батист Мольер. — Да, скучновато, — отозвался Шекспир... М. Булгаков «Театральный роман»

Виктюка можно понять. Ведь обычно все трактовки этой мелодрамы обыгрывали исключительно роковую страсть между Кармен и Хосе. А между тем эта контрабандистка была, пожалуй, еще и предтечей нынешних бизнесвумен. Разве что в отличие от современных эмансипе помимо деловой хватки в этой женщине было очень много именно женщины... Виктюк и другое угадал, когда отдал главную роль Ирине Апексимовой. Тем самым заставив встретиться двух Кармен — классическую и современную.

— Она абсолютная хулиганка и оторва! Жутко шебутная. А надоело ей быть чернушкой, грязнушкой, цыганкой. И тогда она решает для себя: «А вот всем покажу, какая я!»

— Ирина, именно эту фразу я лично от вас уже не раз слышала. У вас та же установка?

— Это точно... Еще в самом начале, когда я училась в школе-студии, считалась актрисой театра Табакова. Все складывалось так, что должна была после окончания учебы идти работать к своему мастеру. Но не сложилось. Какое-то время жизнь была, что называется, «на дне». Чтобы как-то существовать, мы с Валерой (бывший муж Валерий Николаев. — Ред.) подрабатывали тем, что отбивали чечетку в ресторанах. Деньги не пахнут! Вот тогда, наверное, уже и засело: ничего, щас я всем покажу!

— Но показали-то себя не столько даже артисткой, сколько бизнесменшей, у которой свое театральное агентство, правда, с подозрительно прозрачным логотипом — «Бал Аст», как балласт...

— А почему нет? Надо быть откровенной! (Смеется.) Было время, когда уж очень нищета актерская придавила. Это сильно обожгло. Начала что-то придумывать. Так появилось агентство. Ну надо себя поддерживать! Потом, дочка Дашка растет. Я не хочу, чтобы мой ребенок был плохо одет, был не самым лучшим, не самым избалованным. Да и работать я могу по 27 часов в сутки. Люди поняли, что я трудоголик. Стали цеплять в разные области. Была идея сделать ресторан-клуб, где периодически артисты работали бы официантами. Меня тогда затюкали: «Ты с ума сошла! И ты выйдешь официанткой?» — «Да! — отвечала. — Выйду. А что в этом такого?» В этом смысле я свободна от многих установок совка. Спеси нет! Сейчас, поскольку мое агентство занимается постановкой «Кармен», я знаю, сколько стоит кабель и гвозди...

— Сколько?

— Гвозди — не помню, а за 500 метров кабеля — 200 у.е.

— Все, верю!

— А потом я открываю дверь в репетиционный зал и делаю вид, что ничего этого не знаю, и танцую Кармен.

— Кстати, а как режиссирует Виктюк? К разговору, в мемуарах Феллини есть история его встречи с Мастроянни. Феллини предложил ему роль, а тот попросил сценарий. Феллини взял лист бумаги и нарисовал: море, в лодке человек, его член свисает до самого дна, а вокруг плавают сирены. Взглянув на это, Мастроянни сказал: «Интересная роль. Я буду ее играть». В результате появился шедевр «Сладкая жизнь».

— Виктюк картинок не рисует. В нем вообще так много всего, и все так сложно... Он там видит себе какие-то мультики. Но ничего не объясняет. Просто у меня есть к нему огромный кредит доверия. На том и сходимся. Впрочем, одно он говорит постоянно. Сейчас как никогда остро ощущается дефицит чувств. Эмоции не снятся даже во сне, мы живем в фантоме практицизма. Вот люди и смотрят даже «мыльные оперы» — это хоть и фальшивая, но все же замена подлинным чувствам. Поэтому мы хотим сделать спектакль, полный реальной страсти.

— Между прочим, пожалуй, именно Кармен впервые доказала, что не только мужчина, но и женщина имеет такое же право на страсть, причем одновременно на многие увлечения... И что настоящих любовей в жизни может быть и несколько. Только вот в самом конце она провоцирует Хосе: «Убей!» Потому что любовь ушла? Только вот куда?

— А она не уходит. Просто иногда неверно трансформируется. Потому что как чаще всего бывает? Встречаешь человека, открываешь ему всю душу. Но проходит время, и любимый превращается... в иное существо. То есть киксует...

— Это как понимать?

— Есть такой музыкальный термин. Когда музыканты, в основном духовики, берут неверную ноту, тогда и говорят — киксанул... Так и тут — любимый перестает соответствовать тебе, твоей любви. И тогда любовь просто устремляется дальше... Правда, если переходить на личности... Я вот после рождения дочери поймала себя на том, что уже не имею права на какие-то сумасбродные поступки. Кроме того, лет до тридцати я почти всех мужчин воспринимала однозначно: как потенциальных любовников. А сейчас — да не обязательно все должны быть любовниками, с человеком может быть просто интересно общаться.

— И все-таки, раз мы танцуем от Кармен, она тоже не проста. Любит ровно одну минуту. А потом в прямом и переносном смыслах оставляет после себя трупы — губит Хосе, который становится вором и убийцей...

— А давайте посмотрим на мужчин, которые тоже оставляют после себя трупы! Почему об этом не говорят? На самом деле это женщины должны оставлять после себя трупы, а не мужчины!

— Это жест женской солидарности? А как тогда быть с таким фактом? В одной современной пьесе такой же вечный типаж — Дон Жуан — реинкарнируется в наши дни. И получается, что современным дамам Дон Жуан не нужен. Они и слугам типа Лепорелло готовы отдаваться. Потому как с ними поспокойнее будет... И не так ли же случится с Кармен, если ее перетащить в наше время?

— Да, с дон жуанами хлопотно... Честно говоря, не думаю, что и Кармен нынче кому-то нужна. Потому что современный мужчина хочет иметь канарейку в клетке, если не в золотой, то в железной или деревянной. Нацелен на спокойное уютное существо. Которое не будет раздражать и при этом еще сможет выполнять разные домашние функции. Да, мужчины влюбляются в сильных женщин. Но никто никогда не берет их... в дом. Потому что сильной женщине нужно соответствовать. Точнее, нужно быть сильнее ее. Поэтому я всегда кричу: «Ребята, я не сильная, просто так выгляжу!»

— Да уж, нельзя мужчине показывать свою силу...

— Конечно! И хочется спрятаться за него. Но с другой стороны, как только мне начинают указывать: пойди туда-то и сделай то-то, у меня реакция однозначная: «Да пошел ты! Сама сделаю то, что мне надо».

— Уверенная вы...

— А уверенность — это как амулет. На самом деле он должен быть у каждой женщины. Да хватит комплексовать, бояться! Когда женщина ощущает себя красавицей, тогда в ее жизни и происходят интересные ситуации, встречи, что угодно. Потому что только это дает внутреннюю свободу развернуться во всю мощь. Чем больше женщины комплексуют, тем больше получают со стороны отрицательных эмоций. Так ведь в конце концов можно и любовь свою проворонить.

— Да, это женская одержимость — безумное желание любить. И часто — от одиночества...

— Именно! Меня вообще удручает, что люди перестают разговаривать. Нет-нет, все продолжают трепаться, сплетничать. Я тут на днях зашла в один театр. Мне успели сказать всего-то несколько слов, даже красивых. Но с таким подтекстом!.. Ощущение было такое, будто, извините, искупалась в дерьме... Короче, болтаем много, но при этом настоящие свои чувства всячески зажимаем. И даже если есть близкий человек и хочется просто поделиться с ним, не делаешь этого, потому как тут же ловишь себя на том, что это уже опасно... Вот-вот! У нас появился омерзительный американизм: «Это ваши проблемы!» Поэтому, когда начинаешь: «Дорогой, мне так плохо!» — в ответ уже привычно слышишь: «А ты думаешь, мне легче?!»

Впрочем, мир все время делает зигзаги. И викторианский дух, который связан с благоденствием, он вернется. И мы вновь станем собираться на задушевные посиделки, разговаривать. И станем писать длинные-длинные письма. Иначе, если этого не будет, жизнь станет совсем какой-то злой.

— Викторианского духа не хватает? Это когда в почете респектабельность, дворянские корни, столовая из дуба, которую потом можно будет передать по наследству...

— Вообще-то, от того, будет у тебя стол из пластика или из дуба, по большому счету в тебе самом ничего не изменит.

— Но разве не хочется дочери что-то оставить после себя?

— Очень! Но передать не что-то предметное. А чтобы моя дочь не начинала все сначала, не заботилась о том, что нужно купить квартиру или чашки. А могла совершенствоваться, ездить в Тибет и чувствовать себя свободным человеком. Еще мечтаю, чтобы театральное агентство мое со временем разрослось в театр. И тоже ей потом передать. Ради этого все и делается! Это помимо того, что очень хочется просто реализовать себя. Потому что внутри-то кажется — о-го-го сколько всего еще есть!

Майя ЧАПЛЫГИНА