ДРЕВНИЕ РОБОТЫ И КОНЕЦ ИСТОРИИ

За последнее время количество роботов достигло 100 тысяч в Японии, 30 тысяч — в Европе, 13 тысяч — в США. Каждый год на рынке робототехники «прокручивается» 5 — 6 миллиардов долларов, и эта цифра постоянно растет. Такие данные опубликовала на днях специальная европейская Экономическая комиссия ООН и Международная федерация робототехники. Видимо, век накопления знаний и теоретической науки сменяется новой Викторианской эпохой — когда всевозможные роботы и механизмы заполняют мир

ДРЕВНИЕ РОБОТЫ И КОНЕЦ ИСТОРИИ

«Он был около трех метров в высоту, весь из стали, от огромных ступней до трубы дымохода. Нос ему заменял паровозный свисток: через равные промежутки времени раскаленный пар вырывался оттуда с оглушительным свистом. Грудь стального монстра представляла собой паровой котел с почерневшей от пламени дверцей. С помощью железных рук, державших поршни, он тащил за собой наполненный перепуганными пассажирами вагон».

Очевидцы утверждали, что Паровой Человек мог развивать скорость до 50 километров в час.

Другое чудо Викторианской эпохи: механический солдат по прозвищу Кипятильник, несмотря на название, работал по принципу автомата, на шестеренках, рычажках, винтиках и цилиндрах. Он был создан американским изобретателем Арчи Кемпионом с благородной целью «научить людей бескровно решать возникающие конфликты».

Впервые Кипятильник был представлен прогрессивной общественности на Всемирной выставке в Чикаго в 1893 году. После выставки, поразив общественность своими возможностями — он сделал несколько шагов и поднял стальную руку, — механический солдат вместе с Кемпионом отправился в Антарктиду. Однако на полпути парусник застрял во льдах. Сам Кипятильник, опять-таки вопреки своему имени, примерз к полу прямо посреди кают-компании. Экспедиции пришлось вернуться.

В 1904 году правительство Теодора Рузвельта поддержало Японию в войне с Россией, и робот Кемпиона был отправлен в район боевых действий. Там он чуть не вышел из строя, потому что русские военнопленные пытались напоить его водкой и залили ею все механические внутренности Кипятильника. С 1916 года в Мексике он участвовал в кампании против Панчо Вильи, руководителя крестьянского движения на севере страны. Во время одного из сражений, когда желтое мексиканское солнце стало светить американцам в лицо, робота захватили в плен. Вот свидетельство очевидца тех событий Модесто Невареса: «Неожиданно кто-то крикнул, что к северу от города схвачен американский солдат. Его вели к гостинице, которую Панчо Вилья сделал своим штабом, и, признаться, ничего более странного я в жизни не видел. Американец не был человеком — на голову выше всех остальных, он оказался сделанным из металла. Через его массивное железное плечо было перекинуто одеяло, так что издали он походил на обычного крестьянина. Но, как рассказали мне кабальерас, пули для этого «крестьянина» были подобны москитам и не причинили ему ни малейшего вреда. Раскидав наших солдат в разные в стороны и отобрав у них ружья, он приказал привести его к Панчо Вильи».

Что именно делал Кипятильник в ставке Панчо Вильи, неизвестно, так как больше его никто не видел. Создатель Кипятильника Арчи Кемпион умер от горя несколько лет спустя.

Не меньшего внимания, чем Кипятильник, заслуживают и другие викторианские роботы — Электрический Человек, Паровая Лошадь, Автоматический Человек. Их в подробностях описал американский историк Пол Гинен. Кипятильник, как уже догадался читатель, — чистейшая фантастика, очаровательная выдумка Гинена. Что касается остальных людей-паровозов, то в интервью журналу The Portland Mercury он признался, что, придумывая истории о них, опирался на реальные факты — неудачные попытки сконструировать паровых и электрических роботов в XIX веке.

Надо сказать, что проект Гинена, посвященный роботам Викторианской эпохи (это серия комиксов, макеты роботов в натуральную величину, научное исследование, посвященное их реальным прототипам, веб-сайт), не теряет популярности. И это, конечно же, не случайно.

Если предположить, что история время от времени повторяется, то мы сегодня вступаем в новую Викторианскую эпоху. Об этом говорит не только популярность паропанка (ностальгической ретрофантастики с конкретным историческим фоном — XIX веком), но и все развитие современной цивилизации. Аналогии с эпохой королевы Виктории самые что ни на есть прямые.

При чем здесь роботы?

Каждому историческому этапу соответствует определенный уровень развития науки и техники. Пока государственный строй не устоялся и испытывает постоянные сотрясения, пока есть нечего, а воевать нечем, думается, в общем, не о комфорте и приятных мелочах прогресса, а о самом необходимом. Прядильный станок — это важно, а вот человек-паровоз может подождать.

Ищутся основы, открываются законы, наука накапливает определенный теоретический потенциал.

А потом наступает момент, когда копить знания и мощности дальше уже бессмысленно — их надо применять. И всевозможные механизмы, автоматы, роботы за какое-то десятилетие бескровно завоевывают мир.

На 1840-е годы, когда королева Виктория открыла эру Pax Britanica, приходятся лучшие дни технологической революции XIX века. Все еще гремит слава Турка, «удивительной машины, играющей в шахматы».

За большим столом сидит одетый в восточные одежды манекен, перед ним — шахматная доска. Внизу, под столом, крутятся шестеренки, поднимаются и опускаются цилиндры. Манекен может сам переставлять фигуры, но главное — он почти всегда выигрывает. Матом человеку оканчивается партия «Бенджамин Франклин против Турка». Турку проигрывают Эдгар Аллан По и создатель первого механического компьютера Чарлз Беббидж. Когда Наполеон Бонапарт пытается обмануть автомат, делая недопустимые правилами ходы, Турк сбивает рукой фигуры, отказываясь продолжать партию.

Развиваются автоматы XVIII века — механические картины, танцоры и музыкальные шкатулки. Очаровательный мальчик, сконструированный шведским мастером Генри-Льюнисом Йиквет-Дрозом, произвольно рисует и пишет на бумаге. Играет на флейте манекен француза Жака де Вокансона. Живет своей механической жизнью «утка в разрезе» того же Вокансона: можно наблюдать примитивную симуляцию процессов, происходящих в организме, — крутятся шестеренки, работают колесики, трубочки, цилиндры. Создатель Турка Вольфганг фон Кемпелен экспериментирует с синтезатором человеческой речи и добивается потрясающих для того времени результатов. Созданный им автомат воспроизводит целые предложения...

Никто не пробовал сосчитать, сколько всевозможных автоматов существовало в эпоху королевы Виктории. Однозначно — много. А сколько было неудачных экспериментов с людьми-паровозами и электрическими лошадьми!

Сравните: сегодня в мире тоже чуть ли не каждый день появляются все новые и новые роботы. Робот-собака, робот-скорпион, искусственное насекомое-шпион, плавающий робот, робот-полицейский, робот-футболист...

Каспаров с переменным успехом сражается с компьютером Deep Blue и его улучшенными модификациями. Зная это, кажется удивительным, что первая шахматная партия «человек — машина» в определенном смысле состоялась два века назад (раскроем загадку: на самом деле Турком управлял спрятанный человек).

Публика XIX века души не чает во всевозможных автоматах. Тот же Турк собирает полные залы в Вене, Париже, Лондоне, Берлине, Нью-Йорке. А сколько народу приходит на бои роботов или на специализированные роботовыставки сегодня! Думается, не меньше.

Творческая элита XIX века пытается осмыслить влияние, производимое автоматами на человека. Мэри Шелли пишет знаменитого «Франкенштейна». Но книги об опасности искусственного интеллекта пользуются не меньшей популярностью и в наши дни.

Наконец, что такое изобретенный в 1832 году телеграф, как не интернет Викторианской эпохи?

Итак, мы вступаем в новую Викторианскую эпоху, и роботизация всей планеты — главное тому свидетельство. О чем это говорит?

Викторианская эпоха Британской империи характеризовалась экономическим ростом, расцветом науки, культуры, возрождением общечеловеческих ценностей.

Экономический рост, а соответственно и рост благосостояния отдельных подданных западной империи в наше время очевиден. Только богатое общество может позволить себе все эти кухонные комбайны, портативные компьютеры, мобильные телефоны и интернет с подключением через наручные часы. Более того, только при сильной экономике возможен научно-технический прогресс.

Научно-технический прогресс для простого человека — это, грубо говоря, роботы, то, что он может увидеть своими глазами и оценить без специальных знаний. В эпоху королевы Виктории, как и сегодня, они вышли на первое место. Приведем забавный пример — программный документ Технократической партии России: «Получив поддержку общества на выборах президента и в Государственную думу, технократы развивают индустриальное наступление. 2008 год — выпущено 1 миллион роботов-андроидов... 2010 год — выпущено 10 миллионов роботов-андроидов. 2011 год — выпущено 40 миллионов роботов-андроидов». Если вспомнить прогноз Экономической комиссии ООН о том, что к 2005 году число роботов в мире вплотную приблизится к миллиону и каждый год их будет становиться на 7,5% больше, то программа технократов уже не кажется столь абсурдной.

Подтверждают мнение ООН и авторитетные ученые. Так, робототехник из Меллонского университета имени Карнеги Ханс Моравек недавно заявил: «Робот, способный вытирать пыль и пылесосить, возможен в этом десятилетии. Я уверен в этом. Это даже не спорный вопрос».

Что касается общечеловеческих ценностей, особенно любимых в Викторианскую эпоху, то и здесь все соответствует. Мистификатор Гинен не зря бросал своего Кипятильника из одной войны в другую. Сделать войны бескровными — чем не задача для викторианского человека? Когда такой человек удовлетворяет свои самые основные потребности, он вдруг с удивлением обнаруживает несовершенный мир вокруг себя и тут же хочет его изменить. Лорд Сандвич изобретает особую разновидность бутерброда, Р. Тревитик, а затем Дж. Стефенсон создают паровоз (это произошло немного раньше начала правления королевы Виктории, но рамки ее эпохи достаточно условны), Хайрем Максим собирает первую автоматическую винтовку. Все это, даже винтовка, изобретается из любви к человечеству, потому что человек Викторианской эпохи — глобалист, каких мало.

Вот и сегодня: биологи расшифровывают геном, чтобы научиться бороться с болезнями. Физики пытаются создать единую теорию поля, чтобы понять, как устроен мир. Техники собирают роботов, чтобы облегчить людям быт.

Если говорить о культуре, то в Викторианскую эпоху она проходит под лозунгом цивилизованности. Только в Викторианскую эпоху подданный империи может «один справиться с тысячей чернокожих, а по воскресным дням — и с двумя тысячами». Он считает себя единственным носителем прогрессивных идей, свою империю — центром мироздания, а всех остальных — племенами варваров. И он, в сущности, был бы прав в своем имперском эгоизме (посмотрите, сколько вокруг роботов и механизмов — разве это не доказательство!), если бы не одно но...

Прелесть Викторианской эпохи еще и в том, что она рано или поздно закончится. Это придает всему вокруг, неуклюжим паровым роботам, огромным, как облака, дирижаблям или умному, но простоватому и оттого чаще проигрывающему Deep Blue, оттенок грусти, увядания, осени и скорого снега. Потому эпоха королевы Виктории — самое замечательное время для частного человека. Можно наслаждаться всеми прелестями прогресса и скоро наступившего будущего, но при этом не бояться за завтрашний день. Потому что даже от самых фантастических людей-паровозов или роботов-гуманоидов в это время веет ощущением солидности, долгопрочности государственного устройства, надежности общественных устоев и незыблемости раз и навсегда заведенного порядка вещей. А мир напоминает старую, уютную, чуть запыленную квартиру, принадлежащую солидному, хорошо воспитанному человеку, с множеством ненужных, но милых его сердцу вещей.

Кирилл ЖУРЕНКОВ