ПОСЛЕ МАТЧЕЙ ЧЕРЕНКОВ ЕЗДИЛ ДОМОЙ НА МЕТРО

За что у нас в стране любили Федора Черенкова? Не только за его гениальные финты, не только за азартный характер и скромный вид. Любили еще и за то, за что любят всех народных героев: за ЧТО-ТО. Неизбывное и неназванное словами. «Хороший человек на футбольном поле» — вот так, пожалуй, называется это амплуа. Хорошему человеку повезло в жизни — он сам не устает это повторять. Повезло, потому что он играл в футбол и больше ни о чем не думал. Не потому что глупый, а потому что думать было некогда. Не было зарплаты в долларах, не было агентов, контрактов, трансферов. А теперь все это есть. А Черенкова в футболе нету

ПОСЛЕ МАТЧЕЙ ЧЕРЕНКОВ ЕЗДИЛ ДОМОЙ НА МЕТРО

— Вы свое детство хорошо помните?

— Нет. Я помню, что постоянно играл в футбол, отец водил меня на лыжах кататься, учил меня в волейбол играть.

— Папа за кого-нибудь болел?

— За «Спартак», естественно. Впервые он сводил меня в «Лужники» на матч «Спартак» — «Динамо» (Киев), и с тех пор я стал спартаковцем.

— Кроме спорта, кроме футбола, вы в детстве еще чем-нибудь увлекались?

— У меня были солдатики, шашки и шахматы. Я даже делал вид, что записываю ходы... Солдатиков дарили на день рождения родственники, я в них не играл. Дарили конструкторы. Я делал вид, что кручу гаечки. Но как только в школе заканчивались уроки, мы шли на школьный двор и играли там в футбол — пока не стемнеет.

— А музыку вы какую-нибудь слушали?

— Да, когда стал постарше, я слушал то, что вы сейчас называете «советской эстрадой», и мне это до сих пор нравится — «Машина времени», «Цветы», «Самоцветы», «Голубые гитары», «Ариэль», «Песняры»...

— А первый магнитофон вам подарили или вы купили сами?

— У меня был радиоприемник, я купил его, когда участвовал в съемках детского фильма «Ни слова о футболе» режиссера И. С. Магитона, на студии им. Горького, и заработал 110 рублей. А первый магнитофон у меня появился, только когда я стал играть за команду мастеров и у меня была стабильная зарплата.

— А джинсы первые у вас когда появились?

— Когда я первый раз поехал с молодежной командой на турнир в Сингапур и Индонезию. Это была моя первая поездка.

— Вы не испытывали шока от обилия магазинов?

— Меня это не интересовало. Мне, конечно, хотелось хорошо выглядеть. Моими первыми джинсами были индийские «Милтонз», тоненькие такие, мама на них деньги дала... А первые настоящие «Ли» я купил гораздо позже, но не придавал этому особого значения. Так, сопутствующий товар моему желанию играть в футбол.

— Расскажите, как и где вы начинали играть в футбол?

— У нас при ЖЭКе была команда. Мы участвовали в районных соревнованиях «Кожаный мяч», которые охватывали всю страну. И вот на одну из таких игр приехали селекционеры, отобрали меня и еще двоих ребят и направили в спортклуб в Кунцево. Там я успешно поиграл два года, а потом мой тренер М. И. Мухортов направил меня вместе с родителями в «Спартак» к тренеру Анатолию Евстигнеевичу Масленкину. Так я отыграл шесть лет в ДЮСШ «Спартак»... Когда мне было шестнадцать лет и я оканчивал ДЮСШ, на выпускные игры приезжал сам Николай Петрович Старостин, просматривал нас. Надо было определяться в жизни, и я собрался учиться... в Горный институт.

— Вы что, не хотели связывать свое будущее с футболом?

— Я не хотел сдавать экзамены — биологию и химию... Потому что никогда не хотел залезать человеку внутрь. Боялся.

— А где такие экзамены нужно было сдавать?

— В Институте физкультуры.

— А в Горном химия и биология, значит, были не нужны? И экзамены сдавать не надо... приходи — учись?!

— Нет-нет, экзамены, конечно, сдавать пришлось... Потом просто во время обучения был достаточно щадящий график посещения лекций.

Мне дали возможность заниматься футболом. Николай Петрович Старостин расспросил, как я живу, как родители, как учеба, и пригласил в дублирующий состав, который только образовывался после вылета «Спартака» в первую лигу. Это был 1977 год. В итоге институт я окончил, и по первой профессии являюсь горным инженером. Через полгода игры в дубле меня стали подключать к играм за основной состав.

— Вы помните свою первую встречу с Константином Ивановичем Бесковым?

— Если честно, помню плохо. Мы пришли на тренировку. Нас было где-то 40 — 50 человек. Тренировались в Манеже. У меня — получилось. Даже сейчас удивляюсь... Ничем особенным я не отличался. Был худенький, слабенький, но Константин Иванович почему-то поверил, что я могу играть. За зиму я подтянулся с помощью тренера Ф. С. Новикова и стал выдерживать все физические нагрузки.

— Бесков — жесткий тренер?

— Для меня — нет. На каждую тренировку я приходил с радостью. А уж когда стал играть за основной состав... Бесков разрешал мне больше, чем другим, — позволял импровизировать в игре.

— Сейчас в футболе как только игрок становится известным, сразу на его голову сыплются всяческие предложения от других клубов, ему предлагают выгодные финансовые контракты, зарубежные клубы начинают за ним охотиться. А в то время были ли вам какие-либо предложения, может быть, даже неофициальные... Вас приглашали в заграничные клубы? Пытались переманить?

— Если бы ты решился уехать за рубеж, ты бы считался предателем...

— А вы были истинным патриотом?

— Мое воспитание было обычным... Было мне одно неофициальное предложение от «Астон Вилла» в 1983 году. Я немножко понимаю по-английски, и, когда их агент начал со мной разговаривать, я и не задумывался даже ни на миг, что могу играть где-нибудь в другой команде. «Спартак» для меня — это было ВСЕ! В любом случае переход был невозможен. Как в стране, так и в спорте все было централизованно. Все определялось противостоянием: социалистические страны — капиталистические...

— А вы были коммунистом?

— Да, я состоял в партии...

— Потом-то, в 1990 году, вы же все-таки уехали во Францию за «Ред Старсз» играть. Это что было — по «партийной линии»? Командировка?

— Нет. В то время уже разрешалось уезжать. Стали происходить большие изменения в стране. Но мы, футболисты, особо этого не замечали. Просто мы с Сережей Родионовым хотели играть вместе, и нам хотелось попробовать себя в зарубежном футболе. Раз уж заканчиваешь играть в футбол — хоть заработать что-то себе. Игра у меня там не сложилась. Очень тяжелым для меня был тот год.

— Сколько вы там отыграли по времени?

— Четыре месяца. Сережа без меня играл там еще три года.

— Вы забивали там?

— Сергей забивал. Я забил только один гол. На Новый год мы приехали с Сергеем в Москву, и Николай Петрович Старостин сказал: «Они говорят, мол, ты можешь не возвращаться во Францию». И я остался дома, в «Спартаке».

— Мне кажется, говорить об этом для вас несколько болезненно...

— Просто я очень устал от этой Франции...

— Вы сказали, что поехали за границу, чтобы заработать денег. На тот период французская «зарплата» сильно отличалась от спартаковской?

— Там было совсем по-другому. Мы в то время и в Союзе имели возможность жить без всяких проблем, но во Франции, конечно, другой уровень. И деньги другие. Я вам так скажу, когда я приехал оттуда, у меня было 50 тысяч долларов. При этом команда не была в элите, только ставила перед собой высокие цели.

— Вам заплатили за четыре месяца?

— Мне так заплатили за год. У меня был подписан контракт на три года.

— На тот период, 1990 год, это, наверное, была фантастическая сумма?

— Я об этом как-то не задумывался. В советское время, когда я играл за «Спартак», у нас все эти зарубежные расценки даже в головах не укладывались.

— За что же вы играли? За идею?

— Я играл за «Спартак». Да нет, у нас была хорошая зарплата, правда, по сравнению с нашими «южными» командами, может быть, и поменьше, но она была такая, что мы могли спокойно существовать.

— А как так получилось, что вы, являясь лучшим игроком, ни разу не сыграли за сборную ни в чемпионатах мира, ни в европейских чемпионатах? Вам было обидно?

— Так складывалась ситуация, что в 1982 году в сборной был тренерский триумвират: В. Лобановский, К. Бесков и Н. Ахалкаци, тренер тбилисцев. Бредовая вообще ситуация, нигде никогда такого не было — ни до, ни после. Почему-то меня не пригласили... Ну я еще молодой был в тот период. А в 1986 году я уже собирался ехать в Мексику. И за неделю до этого произошла смена тренеров. И взяли в сборную практически все киевское «Динамо». Я, видимо, не подходил к их игре. Не знаю, слухи ходили, что медицинская комиссия якобы писала, что я долгое время не могу работать на сборах. А длительные сборы — это же «конек» Лобановского... В газетах писали, что болельщики мои меня поддерживали, возмущались, почему меня нет в сборной?

— А вы позже пересекались с Лобановским, ну, в кулуарах, не спрашивали его, чего это он вас тогда не брал в сборную?

— Ничего я не спрашивал, я очень уважительно к нему отношусь, считаю его очень талантливым тренером...

— А Бесков все-таки лучше?

— Бесков — лучше.

— А правда, что в то время, в восьмидесятых, классическая бесковская команда «Спартак» делилась на два лагеря: «режимщики» и «отвязные»?

— Нет. Была строгая дисциплина, спиртное принимать было нельзя, опаздывать на тренировки — нельзя. Это сейчас все по-другому: тренировку пропустил, не приехал, на тебя штраф накладывают, а в то время были настолько жесткие условия для игрока в команде... Если ты нарушал режим, вставал вопрос о твоем пребывании в команде. И даже если думал вдруг уйти, переметнуться в первую лигу — нельзя, ты терял работу вообще. А кроме футбола, что ты умеешь еще? Ничего! Поэтому психологически надо было доказывать, что на тебя можно рассчитывать. А если ты выпиваешь, и это вдруг заметят!.. Такое ЧП! Шло обсуждение на комсомольском собрании, обсуждалось твое пребывание в команде, предупреждения давали, в учетную карточку заносилось.

— Но тайно, чтоб начальство не узнало, в узком кругу, наверняка же собирались — с Гавриловым, Дасаевым, признайтесь?

— Конечно было, но мы друг друга прикрывали, выручали. Таких уж «режимных» игроков у нас и не было.

— А Сергей Шавло?

— А вы с ним об этом и поговорите. Хотя давление нам мерили два раза в день — проверяли. Поведение было одним из главных атрибутов — чтобы к тебе начальство относилось уважительно и так далее.

— Был ли серьезный конфликт между Бесковым и командой?

— Конфликта особого не было, была какая-то общая неуверенность. Бесков сначала подал заявление об уходе, потом забрал его обратно. А потом он уехал отдыхать и просто оставил список тех игроков, которых он хочет поменять, отчислить. Там было восемь человек основного состава. И список двадцати двух новых игроков, которых он хочет взять. Встал вопрос: либо ребята, либо тренер. Отношения натянулись. И Бескову пришлось уйти. Он очень переживал это.

— А вы?

— Я?.. Я немного стеснялся того, что встал на сторону ребят. Через некоторое время мы все ездили к Бескову домой, объяснялись.

— А вы входили в тот список восьми?

— Нет.

— Вы изучали технику иностранных футболистов, брали что-то «оттуда»?

— К сожалению, информации было мало, по телевизору ничего не показывали, а потом... зачем? У нас тренер был такой, что сам мог все рассказать и показать.

— Как вы относились к тому, когда против вас, «технаря», играли жестко?

— Я был всегда, что называется, в игре, не замечал даже каких-то ударов по ногам. Только когда сбивали, лежишь и думаешь: стоп, это уже нарушение правил. Я всегда был беспредельно увлечен игрой.

— А сами использовали силовые приемы? Запрещенные?

— Нет...

— А я помню, как вы Бессонову врезали, когда «Спартак» в Киеве играл. Он потом так трагично смотрелся.

— Да, было. Это нехорошо, что я так сделал. Нервы подкачали...

— Чего вы так и не смогли достичь в жизни?

— Я просто живу. Я не ставил целей в этой жизни. Только сейчас мои жизненные цели стали более прагматичными, а раньше цель была одна — выиграть очередной турнир. Когда я стал играть за сборную, конечно, хотелось выступить на чемпионате мира, на чемпионате Европы, но вот... не посчастливилось. А я особо и не сожалею. Когда-то переживал, а сейчас — отношусь ко всему философски.

— Вы сейчас, просто как болельщик, болеете за «Спартак»?

— Болею, но я ничего не анализирую, я просто хочу, чтобы «Спартак» наконец выиграл Лигу чемпионов.

— А какой свой день рождения вы помните, самый феерический?

— В 1979 году, на Спартакиаде, мне исполнилось двадцать лет, мы «сидели» на сборах на нашей базе в Тарасовке, и был шикарный торт, очень большой, в виде футбольного поля, даже с воротами из шоколада... Но я не придаю особого значения праздникам, особенно своему дню рождения. В этот день умер Высоцкий. Так совпало. Теперь это для меня день памяти.

— А какой ваш любимый праздник?

— Новый год! Елка, свечи, предсказания.

— Вы умеете делать подарки?

— Я люблю делать подарки. Не знаю, насколько это у меня получается. Я в общении с людьми не искушен. Я стеснительный человек.

— А вам какие-нибудь запоминающиеся подарки дарили?

— Да. Самый главный — это прощальный матч, который мне устроили. Вот это был подарок! Тридцать пять тысяч зрителей собрались проводить меня со всех концов страны, при том, что в том году на лучшие игры высшей лиги собиралось 10 — 15 тысяч зрителей. Квартиру подарили, машину подарили, но самое запоминающееся — это прощальный матч. Перед матчем Николай Озеров зачитал приветствие президента Ельцина, в мою честь на беговую дорожку цветы кто-то бросил, и крик вдруг пронзительный: «Федя, не уходи!»

— Что вы делаете по дому?

— У нас нет жесткого распределения обязанностей: кто дома, тот и делает — готовит, прибирается. Я люблю копаться в электророзетках, могу люстру повесить.

— Разбираетесь в этом?

— Я же не сказал — разбираюсь... Так, люблю.

— А полки повесить?

— Выстругать не смогу, а повесить — точно смогу. Я люблю по дому что-нибудь сделать, даже в магазин сходить. Я и приготовить могу, самое легкое: сварить картошку, вермишель, кашу, сосиски или сделать яичницу. Но чтобы все это было красиво, так, как умеет моя жена Ира, — не могу.

— Какое у вас любимое блюдо?

— Пельмени и жареная картошка. Я не привередлив в еде. Ем практически все, что съедобно. В Париже мы с Родионовым ели даже улиток.

— А лягушек?

— Та же курица, но очень напрягает сознание от того, что это лягушка. Я дальше одной лапки не продвинулся.

— А дом за городом у вас есть?

— Нет. Не то чтобы не хотелось. Я даже строил... но недостроил. Не хватило финансов, и пришлось его, недостроенный, продать. Да и не было у меня большого желания копаться в этих листиках. Это жена любит цветы выращивать, у нас дома на каждом из трех окон — всевозможные растения. Если цветок растет хорошо — значит, в семье хорошая аура.

— Вы верите в астрологию?

— Верю. Я мнительный.

— Значит, у вас были всякие приметы, как футболисты говорят, «поплевы на бутсы», да?

— Я просто брился перед матчем. А в конце карьеры вдруг понял, что, наоборот, фартовее — не бриться. А у команды всегда была традиция — перед игрой обязательно посидеть «на дорожку». Обязательно посидеть в тишине. А астрология... Я же человек доверчивый, но меня, по большому счету, никто никогда не обманывал. Был случай, когда я приехал из Франции, у меня были деньги, я гулял по Одессе, и ко мне подошли цыганки. Они, естественно, все правильно мне про меня рассказали и предложили: «Загадай три желания, но заплати за это». Я отдал все, что у меня было в портмоне. Два желания исполнились сразу же, в течение недели!

— Что же это?

— Это секрет. Третье исполнилось позже, но не до конца, но все еще может прибавиться..

— Мне друг рассказал такую историю: «Были с компанией на матче «Спартака», возвращаемся домой в метро и вдруг видим... Черенкова. Сначала не поверили своим глазам, а потом отправили самого смелого за автографом. Он поблагодарил Федю за прекрасную игру, и Федя в ответ улыбнулся, поблагодарил и дал автограф. Для нас это было чудом... Звезда — и вдруг ездит на метро...» Вы что, в тот момент машину не могли себе купить?

— Да я вообще не задумывался на эту тему! Да я и сейчас предполагаю, что на метро мне гораздо удобнее ездить. Хотя машина у меня, конечно, есть. Сейчас я ее в гараж поставил. В пробках стоять надоедает! Каким-то сумасшедшим становишься с этим дерганьем. А в метро... стоишь себе спокойно, отдыхаешь, все свое, родное...

— Неужели вас не напрягало, что вот так запросто люди подходили и начинали: «Ой, Федя! Дай автограф!»

— Нет, не напрягало. Подходили люди в метро, подсаживались, спрашивали о футболе, о «Спартаке», ехали две-три остановки, беседовали... Бывало, смотрю, люди смотрят со стороны, но подходить не подходят... Они просто мне давали отдохнуть...

— А девушки вас не одолевали?

— А чего меня одолевать?! Я же рано женился.

— В 1983 году у вас была прическа необыкновенная — кудряшки, завивка. Тогда футболистам нельзя было носить ни цепочки, ни перстни, все должны были быть коротко подстрижены, как в армии. Почему вы сделали химию? Вы хотели быть модным или это был какой-то протест? Может, вам кто-то посоветовал? Знаете, ведь по этому поводу даже ходили слухи, что у Черенкова «крыша поехала».

— Просто у моей жены была знакомая девушка, она стригла. Ну жена и говорит: «А что, если тебе сделать завивку?..» Я отбивался, отбивался, потом уговорили меня: «Вот видишь, за рубежом так носят!..» Ну раз вам так хочется — давайте сделаем! Сделали... Когда я потом «химию» состриг, жена жалела: «Тебе с кудряшками было лучше!»

— Ну да, а наша страна никогда не видела по телевизору столько одновременно плачущих грубых мужиков. Поверьте, там все рыдали, как маленькие, когда вы уходили под песню «Виват, король!».

— У меня у самого слезы наворачивались, но держался...

— Как пришла идея создать фонд «Форвард» для одаренных детей?

— Закончили мы с Родионовым играть. Что делать? Хочется быть с футболом, быть нужным и полезным футболу. Нам помогли Влад Малахов и Владимир Яковлевич Скорый, президент Творческой ассоциации международных программ (так его должность называется). Сколько радости, счастья на лицах детей на турнирах, которые мы проводим... Для них этот кубок получить — как будто выиграть чемпионат мира! А мы им так и говорим: «Как вы играли! Это было похоже на «Реал» — «Спартак».

Свои футбольные турниры мы проводим между школами. Информируем местную администрацию, собираем сразу несколько команд школьных в каком-нибудь зале, находим спонсора. На деньги спонсоров покупаем ребятам мячи, форму...

— На ваш взгляд, интерес к футболу у детей сейчас падает?

— В больших городах играют в футбол, но не так самозабвенно, как мы играли... Они могут играть, могут не играть... А вот в провинции — контраст чувствуется! Они этот задрипанный мячик гоняют с утра до вечера... Я считаю, таланты футбольные надо искать там... Хочу обратиться, пользуясь такой возможностью, через вас: приходите на наши турниры, господа селекционеры! Наверняка увидите мальчишек, которые будут вам интересны.

— Дочь у вас уже взрослая. А из сына не хотите сделать профессионального спортсмена?

— Нет, хотя он занимается дзюдо. Но у него всегда была удивительная способность к общению с людьми, он отличный собеседник, при этом очень тактичный. Любознательный: слушай, ты и это знаешь, а ты это знаешь, вот молодец! А сам знает гораздо больше. Вот это мне в нем нравится.

Евгения МЕДВЕДЕВА