У России появилась еще одна, причем весьма доходная, статья экспорта. Правда, экспортировать пока нечего.
ЗОЛОТОЕ ВЫМЯ РОДИНЫ
Остап Бендер просто рано родился, иначе его побочный бизнес с рогами и копытами превратился бы в основной. Уполномоченный по рогам Балаганов стал бы олигархом, а управделами Паниковский пил бы каждый день кефир, регулярно ездил бы на 600-м «мерине» в личную баню, и его очень любили бы девушки. Паника вокруг «коровьего бешенства», охватившая весь мир, дает России уникальный шанс возродить отечественное животноводство, потому что наши буренки самые здоровые в мире.
КРУПНАЯ РОГАТАЯ СМЕРТЬ
Ну вот, дождались. Он действительно явился в назначенный срок и на самом деле оказался с рогами. Правда, у него болтается еще вымя, но с остальным все в порядке: рога, хвост с кисточкой, раздвоенные копыта, причем последних даже две пары.
В общем, если помните, все мы с большим нетерпением ждали на миллениум конца света. Многие даже слегка расстроились, когда апокалипсиса не случилось. И уже начали забывать о неизбежной расплате за грехи наши тяжкие, решив, что жить и грешить в новом тысячелетии позволительно. И в эйфории от новых планов на грядущее не заметили, что он-то, хвостатый, уже давно здесь. Стоит у нас за спиной и, положив свою рогатую морду нам на плечо, с любопытством косит глазом, как бы спрашивая: «Ну что, болезные, мозги у вас еще не потекли? Скоро потекут, не сомневайтесь, голубчики!»
Явился рогатый цинично. Постучался не куда-нибудь, а в дверь англичан, для которых их дом — крепость. В начале 1996 года размягчение мозга поразило первого англичанина. К концу того же 1996 года заболевших странным смертельным недугом в Британии было уже два десятка. И в то же самое время английских коров поразил массовый падеж от похожей болезни. Связать концы с концами не составляло большого труда, было доказано, что несчастные заразились, поев говядины. На импорт английской говядины наложили запрет в большинстве стран мира. В самой Великобритании стада, где были замечены инфицированные коровы, уничтожили.
Но было поздно. Эпидемия «коровьего бешенства» выплеснулась из Англии и начала распространяться по Европе. Падеж коров был зафиксирован во Франции, Бельгии, Дании, Голландии, Германии, Швейцарии, Лихтенштейне, Испании, Португалии и на Азорских островах. Потом в Польше и на Украине. Жертвами «коровьего бешенства» в европейских странах уже стали больше восьмидесяти человек, еще около десяти сейчас при смерти.
Азия крепилась чуть дольше — только в феврале этого года Южная Корея громко закричала на весь мир: «Это не у нас корова сдохла! У нас коровы живут вечно, дай бог им здоровья». Мир усмехнулся: возможно, и так, буренки в Корее бессмертны, но как быть с двадцатью четырьмя корейцами, в мучениях скончавшимися в последние три года с симптомами болезни Крейтцфельдта — Якоба? Во всей Европе за пять лет умерли от «коровьего бешенства» сто человек, а в одной Южной Корее с 1997 года — уже четверть сотни, это что за чудеса такие?
На очереди аналогичные вопли из стран Южной и Северной Америки. Ждем-с. И ведь завопят, причем в самое ближайшее время, можете не сомневаться, ибо процесс пошел.
В Австралии (если к ней относить прилегающие острова) болеют «коровьим бешенством» уже по меньшей мере лет пятьсот. Там уже успокоились, попусту не закричат.
Вот, собственно, и все. Весь мир занемог смертельным недугом, лекарства против которого нет и не предвидится. От этого недуга размягчается мозг, человека одолевают конвульсии и приступы беспричинного смеха. Так, с жутким смехом, он и кончается.
На сегодня на планете остались лишь два островка безопасности. Антарктида, где нет ни коров, ни людей. И Россия, где и те и другие встречаются. Последние гораздо чаще, чем первые, но причину этого дисбаланса специально пояснять не надо — людей вообще на Земле больше, чем коров, причем с самого начала. А вот причина стерильности России в отношении «коровьего бешенства» любопытна и поучительна. Но прежде чем ее обсудить, надо, наверное, поближе познакомиться с самой «смеющейся смертью», и тогда станет ясно, что пришла она не случайно.
СТРАННАЯ ЧЕСОТКА
Как известно из школьного курса истории, в XVIII веке овцы в Англии размножились сверх всякого предела. Начиналась промышленная революция, строились прядильные мануфактуры, которым требовалось сырье. Тогда же, в XVIII веке, была впервые описана болезнь овец, которую местные овцеводы назвали «скрэпи» (от английского to scrape — скрестись, тереться). Заболевшие животные начинали чесаться, соскребая с себя шерсть, и дохли. Понять причину скрэпи не могли долго. Явно инфекционная болезнь не укладывалась ни в какие научные рамки.
Уже в XX веке удалось выяснить, что скрэпи можно заразить коз, оленей, хомяков, кошек, крыс и мышей. Но у странной болезни не было ни переносчика, ни возбудителя. Других животных заражали овечьей кровью, но в крови не было ни микробов, ни вирусов, передающих скрэпи. Защитная иммунная система заражаемых животных никак не реагировала на заражение. Никаких воспалительных процессов не удавалось заметить. Картина была такая, словно смертельно ядовитой была вся кровь больных овец.
Единственной зацепкой для ученых было то, что обработка ядовитой крови фенолом словно очищала ее, кровь больных овец утрачивала способность заражать. Но фенол разрушает только белки, а белок не вирус и не микроб и вообще не живое существо. Белок может быть только ядом. Отравить он может, но размножаться — нет. То есть никакой эпидемии вызвать не может. Яд не размножается, а как только его порция закончится, то и череда смертей прервется. Иными словами, возбудителем инфекционной болезни белок быть не может по определению. Но он им был!
ЛЮДОЕДЫ ИЗ ООН
В 1959 году американский врач Уильям Хэдлоу, приехавший работать в Новую Гвинею, не смог спасти своего пациента, который умер от болезни, что-то смутно напомнившей доктору Хэдлоу. Он поднапрягся и вспомнил. Это был человеческий вариант скрэпи. Только местные туземцы называли эту болезнь «куру» (в переводе с местного языка — «смеющаяся смерть») и простодушно объяснили американскому эскулапу, что такое у них встречается часто, потому что некоторые несознательные их сородичи по-прежнему едят людей. Разбираться с каннибалами приехала целая научная делегация из США. Забегая вперед, можно констатировать, что американские ученые вошли в полное доверие к людоедам и один из ученых даже получил за каннибальские откровения Нобелевскую премию в 1976 году.
Звали этого ученого Дэниел Гайдузек. Он описал один красивый древний обычай местного новогвинейского народа. Когда в семье кто-нибудь умирал, на поминки собирались все родственники и торжественно съедали мозги покойного. При этом, как научно доказал Гайдузек, они и заражались куру. Болезнь развивалась очень медленно — годами и десятилетиями. Например, теперь часто вспоминают скандальный случай из середины 1970-х, когда дипломат, представлявший молодую независимую страну в ООН, скончался в Нью-Йорке от куру. До службы в Организации Объединенных Наций он был ритуальным каннибалом.
Только после работ Гайдузека ученые обратили внимание, что странные белковые образования в мозгах мышей, зараженных скрэпи, и обезьян, зараженных куру, очень похожи на ткань мозга людей, умерших от чрезвычайно редко встречающегося синдрома Крейтцфельдта — Якоба. Об этой болезни вообще мало кто знал, пока от нее не умер известный балетмейстер Джордж Баланчин, который точно не ел родственников. Его болезнь относилась к очень редкой наследственной аномалии. Но ею тоже изредка заражались после уколов гормона роста, который выделяют из гипофизов трупов. Гипофиз — это маленькая железа в человеческом мозге, набрать их для вытяжки гормона роста надо много. И по теории вероятностей иногда среди покойников встречаются люди, страдавшие при жизни наследственной болезнью Крейтцфельдта — Якоба.
Все три заболевания объединили в одну группу и назвали общим именем: губчатые энцефалопатии мозга. Но название не решало главной их загадки: что же служит их возбудителем?
МЕСТЬ МИНОТАВРА
Лишь в 1982 году биолог из Калифорнийского института Стэнли Прузинер, по-видимому от отчаяния, решил все-таки проверить, не белок ли является возбудителем болезни вопреки здравому смыслу. В 1997 году Прузинеру дали Нобелевскую премию за его отчаянную гипотезу, которая ровно за год до этого подтвердилась таким трагическим для англичан, а потом и для всех остальных европейцев событием: появлением четвертой разновидности губчатых энцефалопатий — «коровьего бешенства». «Смеющуюся смерть» во всех четырех ее ипостасях вызывал белок, который назвали прионом (prion — английская аббревиатура слов infectious protein — инфекционный белок). Как он работает, тоже стало ясно.
Еще в 1985 году был расшифрован ген человека и некоторых животных, в котором записана структура белка-убийцы. Этот ген вырабатывает совершенно безобидный белок — точную копию приона. Разница состояла лишь в пространственной конфигурации молекул обычного и смертоносного белков. Пока в организме нет молекул белка-убийцы, ген работает нормально и вырабатывает обычный белок. Но как только в организм попадает необычная молекула того же белка, ген начинает лепить точно такие же молекулы-убийцы.
Запустить процесс, оказывается, теперь проще простого. Если раньше для этого надо было скушать мозги больной куру бабушки, то теперь достаточно — бифштекс или бутерброд с колбасой.
Что случилось с коровами, из которых делают такие бифштексы и такую колбасу, тоже, в общем-то, уже ясно. Их всех кормили комбикормами, сделанными на основе костной муки из костей тех же коров. То есть травоядных буренок люди заставили стать каннибалами против их, буренок, воли. А буренки неожиданно жестоко отомстили людям — вот и все. Образно говоря, безобидные жвачные превратились в самых настоящих минотавров — полукоров-полулюдей и, как мифический Минотавр, потребовали человеческих жертвоприношений.
ЧТО НЕМЦУ СМЕРТЬ...
В европейских странах потребление говядины в последние два месяца снизилось на 50 процентов. Позвоните на любой российский мясной или колбасный комбинат и спросите, насколько снизилось производство у них. Гарантирую, что вашего вопроса там просто не поймут, я звонила. Другой вопрос: «Откуда дровишки?» — я не задала. Зачем? И так ясно откуда. Закон существует такой: если в одном месте присовокупилось, то в другом месте ровно столько же убавилось. Этот фундаментальнейший закон природы наш соотечественник Михайло Ломоносов вывел. Экспериментальным путем.
Мы покупаем говядину за рубежом. Покупаем мы ее с 1913 года, потому что в силу известных обстоятельств, последовавших в 1914 году и с тех пор никак не кончающихся в России, своего мяса нам не хватает. На таможню и собственный ветконтроль надежды слабые. Значит, скоро всех нас одолеет беспричинный смех, переходящий в конвульсии, — и мучительная смерть? А вот это вряд ли.
Вы можете себе представить немца без сосиски? или американца без биг-мака? или англичанина без бифштекса? Представить себе такое невозможно даже в кошмарном сне, это все равно что увидеть хохла без сала или (да простят мне патриоты, но слова из песни не выкинешь) русского без бутылки водки. Западные производители мяса относятся к нам индифферентно, им, в общем-то, наплевать на всех нас. Но плюнуть на своих сограждан они не рискнут. Поэтому, как только на Западе разобрались, откуда новая напасть, контроль за «коровьим бешенством» там был поставлен строго. Уничтожают все стадо под корень, если в нем появилась хоть одна подозрительная буренка. И тем не менее паника там достигла невиданных масштабов. Народ там всего боится. Даже детскую жвачку с желатиной из рогов и копыт запретили.
А теперь можно ответить на вопрос, почему «коровье бешенство» обошло стороной Россию.
Случилось это потому, что мы бедные. У нас как не было денег на продвинутые комбикорма для скота, так и нет. И что особенно обнадеживает: и не будет. Коровы у нас не каннибалы, они траву и сено жуют, как и положено жвачным. Во всяком случае в этом заверил на одной из своих последних пресс-конференций главный ветврач России Михаил Кравчук. А в кулуарах он сказал еще: «Мясо само по себе не очень полезный продукт. Недаром вегетарианцы полностью отказываются от него, губчатая энцефалопатия — лишнее доказательство вредности мяса. Вообще мясо есть вредно». Ему бы, нашему главному коровьему доктору, давно бы премьером быть с таким государственным складом ума.
Мы же люди попроще, а потому у нас в голове возникают совсем другие мысли. В августе 1998 года, когда случился кризис, многим из нас показалось, что России пришел капут. Но последствия оказались совершенно удивительными. Импортозамещение отечественными товарами дало нашей экономике такой пинок под корму, что она, экономика, рванула вперед, до сих пор, болезная, остановиться не может.
Похожая история, только на этот раз совсем уж в доходчивой форме, вроде как для дефективных детей, происходит сейчас с «бешеной говядиной». Получается, что у России появилась еще одна, причем весьма доходная, статья экспорта — чистая от «бешенства» говядина. Правда, пока в силу вышеуказанных причин экспортировать нечего, самим не хватает. Но вырастить корову — не новую нефтяную скважину бурить. Сегодня теленок родился, через год уже целая корова.
Вы спросите: а сами чего жрать будем? Я отвечу. А во что вы сейчас, зимой, одеты, в русские соболя или чернобурки? В турецкие дубленки и китайские пуховики мы одеты. Цена на бензин у нас тоже на уровне мировом, хотя при такой прорве нефти стоить он должен 3 копейки. За канистру. И якутских алмазов мы не носим, это вообще моветоном считается.
Существует международное разделение труда. Каждая страна старается продать подороже то, что есть у нее и чего нет у других. По-научному это глобализацией экономики называется. Скачок цен на нефть и газ в прошлом году сильно помог России, это признают во всем мире, хотя некоторые явно завидуют и злятся, говорят: вот ужо вам будет, как только цены упадут. Пусть падают. Мы к тому времени на нашу говядину цены так задерем, что мало не покажется. И ведь будут покупать, никуда не денутся, сами инвестиции в чистый коровий бизнес предложат. Ибо, повторю, немец без сосиски и англичанин без бифштекса в природе не встречаются, они нежизнеспособны.
Вот будет смеху, если мы не поймем, какой шанс нам дает всемирная паника вокруг «коровьего бешенства». Обхохочемся! До конвульсий. До размягчения мозга.
Василиса АКСЕНОВА