ОПЕКУНЫ ДЛЯ ДЕЕСПОСОБНЫХ
Хватит передергивать. Не портил никогда москвичей квартирный вопрос. Людей, как правило, портит как раз квартирный ответ. Потому что кому в наше время удается за год-два все жилищные вопросы порешать, ни разу не вступив в сделку с совестью?
Москвичи, получившие по наследству лишние квартирные метры, живут, заметим, припеваючи. Им не грозит помереть от голодной смерти, потому как сдают они излишки жилой площади гостям столицы, преимущественно гражданам ближнего зарубежья, приехавшим, в свою очередь, за длинным рублем. Не корысти ради и не из любви к братьям из меньших союзных республик, а чтобы чад и домочадцев прокормить. А другие москвичи, кстати, тоже не слишком порченые, кто бередит себе воображение лишними квадратными метрами, просто мечтатели. Мечтают отделить на суверенную территорию детей, внуков или того хлеще: свекровь с тещей. Человеку свойственно мечтать. И не его вина, что мечты в современном социуме все вокруг суверенитета вертятся. Так что давайте без банальностей. Квартирный вопрос вещь серьезная. Квартирный ответ вообще не повод для шуток. Поэтому мы подумали тут на досуге, да и решили помочь народонаселению найти квартирный ответ на квартирный вопрос. Открыть серию публикаций по горячей тематике: личный опыт измученного жилищем москвича. Авось, кто-то из читателей на чужих ошибках чему-то научится.
Только во избежание разночтений договоримся сразу: истории, нами публикуемые, не вымысел, а реальность, данная нам в ощущениях. И герои произошедших событий вполне всамделишные люди. Теперь авторы в рамках рубрики решают свои квартирные вопросы и делают собственные выводы из личного опыта.
Ведущая рубрики Ольга Бухаркова
Давным-давно нас с мужем вполне устраивала двухкомнатная квартира в сталинском доме. Даже газовая колонка не очень смущала: зато мы не познали, как худо бывает москвичам в месячник профилактических работ на теплоцентрали. И маленькому Кузьке хватало места, и недалеко от центра, и район тихий. Но вскоре идиллия закончилась. Появился второй ребенок, который тоже требовал квадратных метров для жизни, и мы всерьез задумались, что пора расширять домовладение. На престижный район мы не посягали, но зато денег нам вполне хватало на обмен с доплатой в хорошей новостройке. Если бы мы знали, сколько мучений нам придется вынести при обмене, то, вполне возможно, что предпочли бы остаться в старой «двушке».
Вопрос о том, в какой именно новостройке выбирать жилье, решился сам собой. Узнав о том, что мы подыскиваем квартиру, друзья порекомендовали элитный детский сад, куда не страшно отдавать детей. И брали нас туда, минуя очередь из четырехсот человек. И начальная школа там же, значит, еще четыре года можно будет не волноваться.
Конечно, с привычным местом было расставаться не так-то просто. И с соседями перезнакомились, и привыкли, и вспоминалось многое. В конце концов совсем недавний ремонт нам тоже пришлось оставить в прошлом. Но лишние метры, дополнительная комната, детский сад перевесили.
Муж долго зрел в решении, но в конце концов принес газету «Из рук в руки», апофеоз творческой фантазии человека, впервые в жизни начавшего квартирный обмен. Предложения поражали воображение перспективами: там продаются квартиры с зимним садом, сям с пентхаузом, то там, то сям на продажу выставлены особняки с подземными гаражами. Мы выбрали поскромнее: общей площадью 109 метров, с двумя лоджиями, двумя санузлами, одним залом с эркером, двенадцатиметровой кухней и маленькой темной комнаткой в придачу. А на площадке — всего один сосед. Такое жилье тоже казалось сказочным и, что очень приятно, доступным.
Ажиотажа вокруг квартиры за семьдесят тысяч долларов, признаюсь, мы не ожидали. Так что предложение агента заплатить десять тысяч авансом было воспринято со спокойным мужеством.
— Выбранная квартира будет числиться за вами. Через месяц необходимо внести остальное. При отказе аванс не возвращается, — предупредила нас менеджер агентства и оставила один на один с договором о намерениях.
«Десятка, — подумали мы, — это очень удачно, остальные заплатим, когда продадим «двушку». Но, оказалось, все не так просто.
Старая квартира находилась недалеко от центра, поэтому можно было рассчитывать, что почти уложимся, приобретая «трешку» в новостройке. Дело оставалось за тем, чтобы найти покупателя.
Сначала позвонили в первое попавшееся риэлторское агентство, которое в рекламном объявлении заявляло, что решит все наши проблемы. Дама с приятным голосом пригласила на встречу.
— Ах, так у вас маленькие дети, оказывается, — внезапно расстроилась риэлтор, изучив документы, — такую непростую ситуацию надо с заведующей обсуждать.
— Вам придется получать справку в опекунском совете, — объяснила заведующая, — что там не возражают против продажи. Дают ее, только когда уже куплена другая квартира.
— Вместо того чтобы помогать, «нагружают» клиента! — возмутились мы с мужем. — Будем искать другое агентство.
— За сколько продаете? — деловито поинтересовалась другая агентша.
— Ну, тысяч шестьдесят хотим.
Дама не возражала. Тем не менее дело не двигалось. Каждый день менеджерша докладывала: дескать, квартира находится в каталоге фирмы, но желающих посмотреть почему-то нет. Муж заметно нервничал: сроки поджимали. Мы решили сбрасывать цену, а недостающую сумму занять у родственников. И сразу зачастили покупатели. Наконец один из них чуть ли не с порога заявил, что квартира ему нравится, но что сам он разъезжается с внуками, поэтому у него есть свои покупатели, и что хочет оформить квартиру быстрее быстрого. Сделка оказывалась чрезвычайно многоходовой операцией. Тем не менее с нашим клиентом риэлторша не церемонилась, предупредив сразу, чтобы ждал прохождения опекунского совета. Что касается последнего, то тут рекомендации менеджера оказались странными:
— Попросите, чтобы в лицевом счете был только один ребенок. За шоколадку в ЖЭКе второго не заметят.
Чтобы не создалось впечатления, что у риэлтора от непосильной работы «крыша» съехала, нужно пояснить, что двухкомнатная квартира была оформлена на сына и мужа. То есть новый ребенок, согласно законодательным нормам, должен был бы наследовать долю мужа, не ущемляя старшего брата в его собственности. Следуя букве закона, мы должны были оформить разделение долей и только потом подавать документы в попечительский совет. Но подумайте, кто бы на нашем месте стал усложнять себе процедуру оформления бумаг? «Скрыть» ребенка оказывалось решением не только простым, но и просто разумным.
Что касается органов опеки над нашими детьми, то тут, извините, мы просто не понимали беспокойства риэлторов. Да, в Семейном кодексе России говорилось о том, что для заключения нотариальных договоров необходимо получить разрешение от органов опеки и что в случае необходимости они могут отказать, если посчитают, что несовершеннолетних детей обделяют. Но ведь это в случае необходимости, а мы-то не ухудшаем условий проживания детям, а улучшаем.
— Я не могу разрешить вам продажу, — заявила председатель опекунского совета. — А вдруг вы не будете покупать другую квартиру?
Вот тогда-то мы и порадовались, что торговцы новостройками требуют аванс. Муж показал заготовленный договор.
— Это ни о чем не говорит, — стояла на своем ревнительница детских интересов. — А вдруг вы не будете за нее доплачивать? Сначала купите квартиру, а потом приходите.
Мысль, что можно было уяснить из этой чиновничьей белиберды, приводила в недоумение и реальностью не воспринималась. Неужели действительно государство считает себя лучшим попечителем, чем биологические родители ребенка? Мой муж, правда, не удивлялся, он просто обругал всех советников нехорошими словами. Купить новую просторную квартиру, не продав старую, для нас было нереально. Новоявленные опекуны наших детей не возражали. Но и решения положительного не обещали.
— Приходите через неделю, тогда и получите решение опекунского совета.
Неделя прошла в телефонных звонках. Покупатель нашей «двушки» заметно нервничал, там его в свою очередь теребили его покупатели. Риэлторша занималась какой-то другой сделкой и все время переносила встречи. Так что с бдительными опекунами приходилось общаться самим. В назначенный день нас ожидало очередное разочарование.
— А вы знаете, что ваш сын в двухкомнатной квартире собственник 18 метров жилой площади, а в новой на него получится на 50 сантиметров меньше, — дама испытывающе посмотрела на мужа, который собирался обделить маленького Кузьку.
Напрасно мы убеждали в том, что зато общая площадь будет гораздо больше, и вообще, какая там замечательно светлая, просторная квартира. Дело зашло в тупик. Перспектива навсегда или по крайней мере еще на четырнадцать лет, до совершеннолетия сына, остаться в «двушке» и лишиться кровно заработанных десяти штук баксов повергла нас в уныние.
Выслушав наш печальный рассказ о бесславном походе в опекунский совет, риэлтор, с которой мы за время наших перипетий почти сроднились, собралась на следующий день в управу вместе со мной.
— Сегодня не приемный день, — грустно говорила я. — Нас не примут.
— Подожди около кабинета, — агентша бодро толкнула дверь начальницы.
Я думала, что сейчас же бравая дама вылетит от злопыхателей из госоргана. Все самые убедительные слова, казалось, были произнесены вчера, что нельзя в каждом видеть жулика, что наша площадь увеличивается вдвое... Но тут улыбающаяся маклерша появилась на пороге.
— Забирай документы.
Я не верила собственным ушам. В молчании мы вышли на улицу.
— Что вы ей сказали? — ошарашенно спросила я, держа разрешение на продажу в руках.
— Просто объяснила, что твой муж редкий сутяга, на счету которого уже не одно выигранное дело. Кроме того, префектуру и управу завалят письмами из разных инстанций от мэрии до администрации президента. Вряд ли начальству понравится выплачивать судебные издержки и десять тысяч долларов, которые потерял клиент из-за чрезмерной мнительности чиновников.
— А если бы на нее не подействовали слова?
— Тогда бы пришлось предложить денег.
— И сколько?
— Пятьдесят долларов.
На другой день квартира была продана.
Татьяна ЯКОВЛЕВА-УСТИНОВА
|