1961
ПИРОЖКИ С ЛИВЕРОМ
Жалобу на поэта Фатьянова и композитора Сигизмунда Каца разбирали долго и внимательно. Оба виновника сидели в стороне, понурясь, и, по-видимому, не ожидая ничего хорошего. Жалоба пришла из старинного сибирского города, где Фатьянов и Кац, будучи на выступлениях, жили в лучшей гостинице, в номере люкс. В той же гостинице остановился женский народный хор. Столичные гастролеры пригласили молодых певиц к себе и стали, как говорилось в письме, их? купать. В гостинице была неожиданно отключена вода, певицы в неустановленный момент удалились. Потом вода опять пошла, затопила ванную, потом — спальню, начала просачиваться на нижний этаж, портя старую купеческую лепнину. В номер звонили, стучали — безрезультатно. Пришлось взламывать дубовые двери. Когда их наконец-то открыли, взорам изумленных работников гостиницы предстала такая картина: безмятежно спавшие Фатьянов и Кац плавали по комнате на своих широких деревянных кроватях.
Фатьянов потом объяснял, что певицы обратились к ним, как к известным деятелям культуры, с рядом творческих вопросов, на которые получили исчерпывающие ответы. А так как хор проживал в номерах безо всяких удобств, они заодно попросили разрешения принять душ, в чем отказать им было негуманно. Наводнение же произошло по вине администрации гостиницы, которая теперь хочет переложить все с больной головы на здоровую?
Автора знаменитой песни «На солнечной поляночке», конечно, пожурили, но тем и ограничились. Оттепель, как-никак, на дворе, смягчение нравов. В ночь на 31 октября 1961 года из мавзолея вынесли тело «вождя и учителя». Свершилось все быстро, без лишней шумихи — возле Кремлевской стены выкопали глубокую яму и опустили туда гроб. Несколько самосвалов свалили сверху тонны бетона, могилу сверху запечатала гранитная плита, на которой позднее сделали простую надпись: «И.В. Сталин». Это событие горячо обсуждали, многие посчитали, что теперь действительно с прошлым покончено, и впереди — прекрасная, счастливая жизнь, без страха проснуться ночью от требовательного стука в дверь.
На фоне всеобщей эйфории о том, что произошло ранним февральским утром в квартире писателя Василия Гроссмана, почти никто не узнал. «Меня просто задушили в подворотне», — говорил он друзьям.
...Товарищей из «органов» было двое, оба в штатском. Вели себя вежливо, предъявив ордер на изъятие рукописи романа «Жизнь и судьба», заботливо поинтересовались у невестки писателя: «У него что, больное сердце? Дайте что-нибудь сердечное». Обыск длился несколько часов. Как ни странно, самого писателя не тронули, забрали, порывшись в письменном столе, машинописные экземпляры романа, первоначальную рукопись и черновики не вошедших глав, все подготовительные материалы, эскизы, наброски. Вместе с Василием Семеновичем ездили к машинисткам, у которых, кроме перепечатанных страниц, изъяли даже использованную копировальную бумагу. Когда обыск закончился, один из «гостей», явно смущаясь, обратился к Гроссману: «Вы извините, дело житейское, где здесь у вас туалет?» Ничто человеческое, как оказалось, им было не чуждо.
Оттепель заканчивалась постепенно и почти незаметно. Граждане искренне радовались, слушая обещания Хрущева о том, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», верили, что еще немного, и СССР догонит и перегонит Америку. Сообщение о строительстве «Берлинской стены» никакой тревоги не вызвало: ведь это, объясняли газеты, делается исключительно для того, чтобы «прекратить враждебные вылазки реваншистских сил Западной Германии». О том, что пограничникам приказано открывать огонь по всякому, кто попытается через эту стену перебраться, в советской прессе не сообщалось.
Года не пройдет, и войска будут стрелять в Новочеркасске по толпе безоружных рабочих, которым в ожидании коммунизма не хватало зарплаты на мясо и молоко. Директор завода по фамилии Курочкин так прямо им и заявил: «Не хватает денег на колбасу — ешьте пирожки с ливером».
Екатерина САФОНОВАНа фото: Василий Гроссман, начало 60-х годов
1961 г. Н. С. Хрущев и Дж. Кеннеди в Вене за год до Карибского кризиса
Фото Михаила Савина