Что происходит? Кто виноват? Что делать?
Убийство Галины Старовойтовой открывает новую политическую эпоху.
Уроки этой трагедии должен усвоить каждый политик нового поколения
1. В каждом большом городе России — своя пресса, своя политическая элита и свои, никому не подчиняющиеся преступные группировки. Но Питер все-таки не Саратов и не Орел, которые пока числят Москву столицей и сохраняют перед ней пиетет. В Питере свой, независимый, претендующий на столичность, но, по сути, глубоко провинциальный мир. Здесь паралич официальной власти вполне мог привести к тому, что «чужой», «пришлый», «человек со стороны», не связанный с интересами местного бизнеса политик был в состоянии вызвать у питерских бандитов вспышку плохо мотивированной ярости.
2. В 1995 году во время выборов в Государственную думу тогдашний начальник питерского ГУВД (как вспоминала в телеинтервью сестра Галины Васильевны) предупредил кандидата в депутаты Старовойтову: «Желательно, чтобы вы не ночевали два раза в одном и том же месте».
Мэром города в то время был Анатолий Собчак. Милиция знала, что, если опасность теракта — пусть даже теоретическая — существует, необходима профилактика. Самый первый способ избежать преступления — предупредить предполагаемую жертву об опасности. В то время Старовойтова, несомненно, была в глазах правоохранительных органов представителем политической элиты (пусть и в прошлом), знаменитым человеком и соратником мэра. Есть все основания полагать, что в этом году «силовики» относились к ней иначе. О грозящей ей опасности они не могли не знать, но Старовойтова уже не была для милиции представителем власти.
3. У милиции исчезла наступательная психология (характерная для силовых структур любой крупной страны), что, собственно, и является ее главным оружием. Криминальный мир оказался настолько вооружен и нагл, что и постовой и сыщик поневоле сменили привычную для себя «силовую» манеру принятия решений на выжидательную, пассивную, оборонительную (агрессия сохранилась лишь по отношению к рядовым гражданам). Лишь бы выжить. Расследовать самый сложный вид преступлений — заказные убийства — с такой психологией, конечно, трудно.
При этом аналитическое начало, развитое у правоохранительных органов других стран, у нашей милиции в зачаточном состоянии. Поэтому милиция ищет (если ищет) киллеров, а не заказчиков. Тех искать сложно, потому что часто они находятся среди самых уважаемых в стране людей. А преодолевать страх перед власть имущими наша милиция не умела никогда.
4. Журналисты-разоблачители, которые, слава богу, у нас еще есть, к сожалению, продолжают идти по самому легкому пути: по их понятиям, чем выше чин обличаемого начальника, громче имя, тем острее выглядит в глазах читателя публикация.
«Дело о коробке из-под ксерокса» обросло сотнями, если не тысячами статей, превратилось как бы в отечественный Уотергейт. Между тем похожие коробки таскают из офиса в офис точно такие же «пиаровцы» (только суммы там поменьше) на всех выборах. И делают это все партии. «МК» написал о генерале Грачеве целую эпопею — но ничего, кроме купленного им «Мерседеса» (кстати перекупленного позже главным редактором «МК»), накопать им не удалось. Приватизированная Гайдаром дача, купленная женой Собчака шуба, наконец завышенная сумма гонорара Чубайса — все стало поводом для громадных, ярких по литературной форме «главных» статей. Однако в ситуации, когда по улицам спокойно разгуливают люди, заказывающие убийства конкурентов, такая газетная политика работает не на те цели, которые ставят перед собой авторы и издатели. Пресса помогает преступникам ощутить свою полную безнаказанность.
Между тем от репортеров требуется немного — хотя бы постоянно следить за ходом расследования циничных заказных убийств. И отношение к ним может измениться.
5. В интервью телеведущей Ирине Зайцевой («Герой дня без галстука», НТВ), которое состоялось год назад, Старовойтова признавалась, что всегда была «грустным», то есть тревожным и склонным к депрессиям человеком. Ее психологическое состояние изменилось около двух лет назад. После отставки с поста советника Ельцина, этапа безработицы и одиночества, а затем недолгой преподавательской работы в США дела у Галины Васильевны пошли по-другому. Она избрана в Думу в родном Петербурге. В ее жизни появился любимый человек. Эпоха отчуждения, политической, личной и женской невостребованности была закончена. Наступила эпоха счастья, «устроенности». Она вновь появилась на телеэкранах, но мы увидели уже другого человека: не яростного политического борца, а зрелого, умудренного годами и в то же время свежего и цельного. Те, кто сегодня утверждает, что Галина Старовойтова была «политиком из прошлого», ошибаются.
В психологическом состоянии, как она сама выражалась, «ежедневного счастья» она и приступила к новому этапу политической борьбы в Петербурге. Чувство опасности, которое всегда сопровождало ее раньше, уступило чувству полной уверенности в себе. Но именно в этом мы видим причину того, что такой опытный политический боец, как Галина Старовойтова, не среагировала вовремя на угрозу своей безопасности.
6. «Конечно, жалко, но, с другой стороны, сидела бы дома, варила борщ мужу и сыночку — глядишь, ничего бы не было» — эту фразу, услышанную в московской очереди, нельзя не упомянуть. За годы правозащитной деятельности и политической карьеры Старовойтова слишком привыкла к неприятию окружающих. Слишком умная для «простой» женщины, слишком хорошо и точно говорящая для российского политика, слишком твердая и решительная для интеллигента, мужественная и цельная, она, сама того не желая, стала символом российского феминизма, создавая образ новой женщины, которая надеется только на себя. Этот образ и это поведение выламывались из традиционных российских представлений и архаических ценностей советского общества. У левого большинства в Думе, у российских чиновников, у новой питерской власти Галина Старовойтова не могла не вызывать активного раздражения, неприятия, подсознательного страха. Она слишком привыкла не замечать мужланства, грубости и хамства. К этому приучили ее коллеги-депутаты. Человек, живущий в атмосфере «легализованной» нетерпимости и ненависти, подсознательно приобретает комплекс жертвы.
7. Прежде Галина Старовойтова всегда была командным человеком. В последние же годы стало очевидным, что она перешла в разряд принципиальных одиночек. Если раньше, в эпоху Собчака и Ельцина, рядом с ней всегда находились реально мыслящие мужчины, которые обладали определенной властью или связями для того, чтобы уберечь и не подставить ее под удар, сейчас она оказалась в компании идеалистов, питерских правозащитников и интеллигентов, не имевших никаких структур безопасности и способов защиты. Болезнь президента и «дело Собчака» сыграли свою роковую роль. Когда Собчак загнан в угол, а Ельцин повержен болезнью, в обстановке политического психоза, которую нагнетают и пресса, и, одновременно с ней, коммунисты, на нее вполне могла быть опрокинута любая вспышка агрессии, ненависти, какие бы конкретные причины ее ни породили.
8. Впервые за годы своей карьеры Старовойтова столкнулась не с политическими противниками, а с уголовниками. В Петербурге 98-го года Старовойтова попала в иную реальность, чем та, которая окружала ее в Москве. Она привыкла к тому, что в Москве можно жить в разных плоскостях, на разных этажах с представителями иных социальных групп. Например, с уголовниками, маргиналами. В Питере она столкнулась с ними лицом к лицу во время предвыборной кампании. Где пролегает мера допустимого риска, Старовойтова не знала, как не знает этого большинство московских политиков.
9. Впрочем, нельзя на сто процентов отметать и «теорию заговора», тем более что, судя по газетным публикациям, сотрудники — бывшие и настоящие — российских спецслужб вполне могут объединяться в террористические киллерские группы. Уголовные и политические интересы в какой-то точке могли соприкоснуться...
История говорит о том, что Петербург — город, притягивающий заговоры. Цепь дворцовых переворотов в послепетровскую эпоху, убийство Павла, декабристы, убийство Александра II, покушения на убийство Александра III, низвержение монархии, октябрьский переворот, убийство Урицкого и последовавший затем красный террор, партийный раскол в двадцатые годы и убийство Кирова, «Ленинградское дело» в послевоенный период...
Вот уже около полувека в Питере не было дворцовых переворотов и заговоров. Думали, может быть, аура рассосалась. Но, как видим, не совсем.
10. Равнодушие к политике — вещь хорошая. Но не в стране, которая отличается такой нестабильностью. Наш бизнес и едва народившийся средний класс слишком рано декларировали, что у них все в порядке и что политика им надоела. То, что первые плоды демократии были порой горькими и страшными, не может служить причиной отказа от своих ценностей, от своего мнения и своего слова для целого класса молодых здоровых людей. Галина Старовойтова могла стать одним из лидеров новой демократической волны, которая бы защищала завоевания последних лет. Пока наше общество говорит и кричит только о потерях. Эта атмосфера всеобщей апатии, отчаяния и разочарования тоже помогла убийству. Ощущение, что Галина Васильевна надорвалась, пытаясь в одиночку решить общие проблемы, не оставляет все последние дни.
Соратники, к сожалению, появились слишком поздно — на похоронах.
Фото ИТАР-ТАСС