100 лет с «Огоньком» - 1917 год

ИМИДЖ ЛЕНИНА — УПЫРЬ

В самом начале 1917 года Мережковский в компании литераторов читал доклад «О России». С присущим ему пафосом говорил о том, что из могилы царизма поднимается упырь. Упырь этот — Ленин. Тут со своего места поднялся Федор Сологуб, слывший человеком чрезвычайно прозорливым:

— Никогда Ленину не стать диктатором! Пузатый и плешивый. Уж скорее мог бы Савинков...

Тэффи вспоминала потом: «Мы слушали с благоговением и не отрицали, что роскошная шевелюра и стройный стан суть необходимейшие атрибуты народного вождя. Мы тогда еще не видали ни Муссолини, ни Гитлера, этих грядущих аполлонов. Нас можно простить». «Аполлоны» явились очень скоро. Поздней осенью в квартире, где жил Валерий Брюсов (еще недавно — окруженный толпами восторженных поклонниц, а теперь — больной и одинокий), раздался резкий звонок. В переднюю ввалилась группа рабочих под руководством немолодой решительной комиссарши. Предъявили ордер из местного Совета рабочих депутатов — на реквизицию.

— Тут у вас книги имеются. Покажите.

Прошли в кабинет. Комиссарша безостановочно тараторила:

— Подумайте, столько книг! И это — у одного старика! А у нас — школы без книг. Как тут детей учить?

«Товарищи» время от времени вытаскивали наугад с полки какой-нибудь том. То выпуск энциклопедического словаря, то что-то из древних классиков. Одного из незваных посетителей заинтересовало редкое издание «Дон Кихота» на испанском языке. Все принялись рассматривать иллюстрации. Потом комиссарша захлопнула книгу и с укоризной произнесла:

— Одна контрреволюция и отсталость! Кому теперь нужны такие мельницы? Советская власть даст народу паровые, а то и электрические... Но все равно: эту книгу заберем. Пущай детишки хоть картинками потешатся. Завтра пришлем грузовик за всеми книгами. А пока чтоб ни одного листочка не пропало. Иначе придется отвечать перед революционным трибуналом!

Когда кухарка Аннушка закрыла дверь за непрошенными гостями, она вернулась в кабинет:

— Барин, а вы комиссара-то узнали? Да ведь это прачка Дарья. Помните, у ней всегда столько белья пропадало? А вы не убивайтесь. Неужели на такую прачку не найти коммуниста покрупней?..

Еще один «аполлон покрупней» — Григорий Зиновьев — много лет прожил в эмиграции во Франции. Когда он, уже став вторым после Ленина человеком в партии большевиков, вспоминал о Париже, глаза его становились печальными — Латинский квартал, библиотека Сент-Женевьев, весеннее цветение каштанов на бульварах и багровые листья осеннего Люксембургского сада, неторопливые беседы за бутылкой вина в угловом бистро. В стране победившего социализма Зиновьевым овладевала тоска при мысли о том, что Париж теперь для него недоступен.

— Революция, Интернационал — все это, конечно, великие вещи. Но я разревусь, если они коснутся Парижа! — восклицал он.

Через несколько лет, в двадцать третьем году, художнику Юрию Анненкову довелось ехать из Петрограда в Москву вместе с Зиновьевым в его личном вагоне. Всю ночь они говорили об искусстве, о парижских музеях... Часа в четыре утра Зиновьев неожиданно воскликнул:

— Жратва!

Охранники принесли копченый язык, холодные рубленые куриные котлеты и горячий чай. Плотно закусив, Зиновьев промычал:

— Айда дрыхать! — и, растянувшись на кушетке, сразу же захрапел не раздевшись.

На фото:

• Бывшие студенты и бывшие офицеры зарабатывают на хлеб уборкой улиц.
• 1917 г. Новое лицо России. Бойцы Петроградского гарнизона хоронят товарищей на Марсовом поле.
  
  

Репродукция А. Джуса