В Ингушетии, население которой не превышает 300 тысяч человек, собралось уже более 100 тысяч беженцев из Чечни. В республике уже нет ни одного дома, где бы не остановилась чеченская семья. Но жилья все равно не хватает, и беженцы ночуют на обочинах дорог, автобусных остановках, в машинах. Ингушский президент Руслан Аушев уже заявил о том, что нужно срочно отменить распоряжение федеральных властей, запрещающее переселение чеченцев в другие регионы России. Иначе Ингушетии не избежать гуманитарной катастрофы: насильно вернуть людей в воюющую республику не представляется возможным.
В лагере беженцев, расположенном недалеко от чеченского селения Орджоникидзевская, человека с фотоаппаратом или видеокамерой сразу окружает толпа женщин и детей. Первый вопрос: "Вы журналист из России или с Запада?" Когда узнают, что из Москвы, люди разочаровываются. "Тогда вы нам не поможете. Надо, чтобы весь мир узнал, что здесь творится. Мы смотрим телевизор и знаем, как было в Косово: на помощь пришли ООН, благотворительные организации... Даже бесплатно переправляли людей в другие страны. А здесь нам, кроме Аушева и местных властей, никто не помогает. Немного хлеба и воды — это все, что они могут. Продукты, привезенные с собой, давно съедены. Все больные — и дети, и старики. Посмотрите на эту старушку — она умирает".
Сообщение о том, что в Орджоникидзевской развернут мобильный госпиталь Центра медицины катастроф "Защита" МЧС России, вызвало у беженцев неподдельную радость. Это, пожалуй, единственное приятное сообщение для них за последние недели: "У нас, конечно, есть палатка с медпунктом, но там нет лекарств. А ближайшие больницы переполнены".
По словам медиков из "Защиты", теперь эта проблема будет частично решена. Они хорошо знали, куда едут, и захватили с собой все, вплоть до гинекологического кабинета и операционной. Для работы им выделено пять тонн медикаментов и перевязочных средств. На тонну больше передано правительству Ингушетии, чтобы обеспечить другие лагеря.
— Откуда вы? — спрашиваю у пожилой женщины.
— Я из Грозного. А вообще здесь люди отовсюду: из столицы, Урус-Мартана, Ачхой-Мартана, других селений. Сейчас в Чечне нет ни одного безопасного места — бомбят все подряд. Но мы не понимаем, почему страдают наши дома. Если военные не знают, где находятся Басаев, Хаттаб, Бараев, пожалуйста, мы покажем. Мы их проклинаем и будем молится за тех людей, которые их убьют. Ваххабистов (так в Чечне называют ваххабитов.— Ъ) ненавидят все. Они не люди, за деньги готовы воевать даже с собственными родителями. Да, мы сами вскормили этих бандитов и готовы за это отвечать. Но нельзя же уничтожать весь народ. Женщины и дети здесь ни при чем.
— А почему в лагере так мало мужчин?
— Они привезли нас сюда, а сами охраняют дома. Но воевать ни за Масхадова, ни за Басаева они не будут. Спросите здесь у любого старика, и он вам скажет, что наказал своим сыновьям не направлять оружие против российских солдат. Наверное, есть и такие, кто не послушает старших. Но это единицы. К нам постоянно приезжают ваххабисты и требуют, чтобы мы возвращались. Иначе нас будут считать предателями, покинувшими свой народ в тяжелую минуту. Но мы не хотим подчинятся бандитам и выгоняем их.
— В Москве говорят, что многих беженцев специально прислали сюда Басаев и Удугов...
— Посмотрите, как мы живем. Найдите мать, которая по чьему-то приказу положит спать своего ребенка на землю при температуре ноль градусов. А так живут все, кому не досталось палатки. Мы здесь в Ингушетии только потому, что нам некуда и не на что выбраться. На улице живут самые нищие. Те, у кого были хоть какие-то деньги, давно улетели. А сейчас, даже если есть машина, выехать в другие регионы практически невозможно. Милиция не пускает даже за взятки. Через КПП в Орджоникидзевскую мы, конечно, можем попасть. Но, что там делать. Работы нет. Самый плохой дом стоит не меньше двух-трех тысяч долларов. А у нас нет денег даже на хлеб. Мы вообще оказались никому не нужны. В Чечне нас ждет смерть от бомбежек, а здесь — от холода и голода.
Сейчас улицы Орджоникидзевской напоминают столичную Тверскую в час-пик. Они буквально забиты машинами с чеченскими номерами. "Такого у нас не было никогда, даже в базарные дни в преддверии крупных праздников",— говорят местные жители. По распоряжению властей, автомобилистам из Чечни можно заезжать в Ингушетию только для того, чтобы высадить пассажиров. Но это правило фактически не соблюдается. Людям просто негде ночевать, кроме собственной машины, и выгонять их никто не решается.
Пожалуй, единственный способ для чеченцев покинуть Ингушетию — это взять билет на самолет. Он стоит около 1700 рублей. Но билеты раскуплены на неделю вперед.
ОЛЕГ Ъ-СТУЛОВ, Ингушетия