Джордж Сорос — фигура, конечно, авторитетная. И все же безоговорочно верить ему совсем необязательно. Во-первых, в своих прогнозах он иногда ошибается (ошибся же он когда-то в прогнозах относительно России, и сам в том признался, назвав собственные инвестиции в российскую экономику самой крупной неудачей за всю свою карьеру). Во-вторых, еще совсем недавно он с не меньшей уверенностью утверждал обратное: так, в своей книге "Кризис глобального капитализма", которая вышла менее полугода назад, Сорос писал, что, в частности, из-за проблем в Японии и Бразилии глобальная экономика должна войти в спад уже в этом году или через год. Наконец, ни на секунду нельзя забывать, что Сорос — хороший спекулянт и потому, играя на своем авторитете, говорит, как правило, только то, что ему выгодно говорить. С этой точки зрения в его попытке подвести черту под финансовым кризисом может угадываться желание всего лишь с большей выгодой избавиться от тех активов emerging markets, от которых он так и не сумел избавиться до кризиса.
Ну а Камдессю — ведь он же не спекулянт? Да, вроде не спекулянт. Но и от него услышать что-то принципиально иное было бы странно. Хотя бы вот почему: признайся он, что пик кризиса на рынках развивающихся стран до сих пор не прошел, это означало бы, что все деньги, которые МВФ дал этим странам (та же Бразилия в разгар кризиса получила более $40 млрд), потрачены впустую и что действия фонда ни к чему не приводят.
Короче говоря, сами по себе заявления (пусть даже весьма авторитетных и информированных людей) о том, что финансовый кризис закончился, еще не гарантируют того, что он и в самом деле закончился. Пока Джордж Сорос и Мишель Камдессю (а также министр финансов США Роберт Рубин) всего лишь сделали попытку сформировать у инвесторов положительные ожидания относительно перспектив мировой экономики. Между тем инвесторы — это не завсегдатаи казино, которые, проигравшись на одном столе, настолько теряют голову, что достаточно их чуть подтолкнуть, и они тут же в надежде отыграться перейдут к другому столу, где ставки выше. Инвесторы, в отличие от завсегдатаев казино, в случае проигрыша хотят как можно быстрее покинуть игорный зал и схоронить оставшиеся капиталы в более надежном месте. (Что мы сейчас и наблюдаем на примере США, куда инвесторы, напуганные кризисом на развивающихся рынках, по-прежнему сложной финансовой ситуацией в Японии и той войной, которая идет сегодня в Европе, уводят свои деньги. Поэтому растет Dow Jones и цены на американские госбумаги, а вот евро падает.)
И кризис закончится только тогда, когда положительные ожидания, которые сегодня пытаются сформировать у инвесторов, начнут реализовываться. На это уйдет немало времени, причем оно не будет потрачено зря только в том случае, если за это время страны с развивающейся экономикой создадут условия, на которых инвесторы согласятся вернуть туда свои капиталы.
Сможет ли Россия создать такие условия — большой вопрос. Во всяком случае, ограничения, запреты и даже нарушения ряда международных соглашений (в частности, 8-й статьи устава МВФ, на нарушение которой ЦБ пошел, чтобы не дать нерезидентам увести из страны хотя бы часть капитала, застрявшего в ГКО) созданию этих условий вовсе не способствуют. Скорее, наоборот.
Как ни странно, не способствует этому и наблюдающийся в последнее время рост мировых цен на нефть — надежды и опоры российской экономики. Просто потому, что возникает соблазн надеяться и опираться только на нее и в дальнейшем (а значит, и в дальнейшем сильно зависеть от колебаний мировых цен на энергоносители). Вместо того чтобы радикально менять структуру отечественной экономики, банкротить гиблые и, напротив, стимулировать жизнеспособные предприятия, развивать настоящую конкуренцию, модифицировать всю налоговую систему, обеспечивать четкую законодательную гарантию прав инвесторов. А пока этого не будет, кризис в России (конечно, в широком, а не в локальном, августовском, смысле слова) не закончится.
ЮРИЙ Ъ-КАЦМАН, главный редактор журнала "Коммерсантъ ДЕНЬГИ"