"Можно я подам вам пальто?" — задал нелепый, на мой взгляд, вопрос профессор Чикагского университета. "А вы не хотите заодно выяснить, можно ли пропустить меня вперед в дверях или поднять упавшую перчатку?" — пошутила я. "Хочу",— искренне ответил он. Сбитая с толку, я автоматически потянулась за сигаретой и, поколебавшись секунду, всучила ему зажигалку: "Ухаживайте!" Он прошептал: "Спасибо" — и довольно ловко для некурящего справился с малознакомым ему предметом.
Я отстала от американской жизни. И не заметила, когда одинаковополые со мной существа превратили братьев по разуму в запуганных идиотов. Мужчины на улице взглянут и молниеносно отводят глаза. Улетучился даже намек на легкий флирт, неизменно сопровождавший меня во время путешествий в Америку.
В Москву прилетаешь, как на другую планету. Радости жизни начинаются уже в самолете. Какой бы авиакомпанией ты ни летела, в самолете обязательно окажется хоть один "наш", который тебя обнаружит, подсидит соседа и долгими полетными часами будет развлекать, брать за ручку, просить телефончик и угощать всем, что доступно на борту. Некоторые мои подруги утверждают, что в России тоже перебор, но в другую сторону: "Каждый норовит схватить за ж...". На это мне всегда хочется ответить: "Дорогие мои, посмотрю я, что вы будете говорить лет через десять, когда никому уже не захочется вас хватать".
Желание опереться на закон, карающий за сексуальное преследование, хоть раз в жизни возникало у каждой женщины вне зависимости от национальности и страны проживания. У моей знакомой стюардессы, которая говорит, что никогда не попадет на выгодный загранрейс, если не переспит с начальником. У меня, когда директор крупного агентства предложил выбор: или ложишься, или будешь уволена. У многих коллег-журналисток, которым не раз и не два в жизни приходится объяснять, что журналистика — это вторая древнейшая профессия, а не первая. Короче, ни одна женщина не застрахована от домогательств. Но, черт возьми, отдельные неприятные типы — еще не повод для того, чтобы шантажировать и мордовать всех мужиков.
Понятно, что никакой закон не защитит от насильника, извращенца, маньяка. Ему все равно, как вы относитесь к его действиям и пойдете ли жаловаться в суд. Он сделает то, что хочет, даже под угрозой смертной казни. Тогда не вполне понятно, от кого именно и что именно защищает закон о sexual harassment? Мне лично не нужен закон, чтобы тем или иным способом дать понять мужчине, что он мне не интересен. Если попадется агрессивно-непонятливый, то мне не нужен закон, чтобы ему при необходимости врезать. Несправедливо уволить может и мужчина-начальник, и женщина-начальница. С этим тоже можно пытаться справиться с помощью законов или статей в контракте, защищающих работника в споре с работодателем. Закон, возводящий женщин в ранг неприкасаемых и становящийся в их руках, по сути, инструментом произвола,— не просто отвратителен, он еще и опасен. Дамы, помимо всего прочего, получили фантастическую возможность наживаться на слабостях представителей другого пола. Что, собственно, и показала вся история с Клинтоном.
Мужчинам вообще свойственно смотреть на женщину мужским взглядом, проявлять заинтересованность, делать первый шаг. Так устроено в природе. Каким законом можно это переустроить? Я не знаю, чем американские мужчины так провинились перед американскими женщинами, что могут оказаться наказанными даже за взгляд, если какая-нибудь дура заподозрила в этом взгляде похоть (то есть по подозрению!). Если отменяется даже прелюдия к любовным отношениям, то как же у них, интересно, начинаются романы? Наверное, с переписки по компьютеру. Да я на месте американских мужиков давно бы уже сбежала от их ненормальных баб. На Филиппины, например, или в Таиланд, где взгляды, жесты и даже действия вполне приветствуются.
Поскольку предприимчивых женщин на земле много, прямые выгоды от эксплуатации закона о sexual harassment (дамы Клинтона зарабатывают вне зависимости от того, кто врет — они или Клинтон) могут получать и женщины, живущие далеко за пределами США. Но я надеюсь, что к тому времени, когда это станет возможным у нас, я буду нянчить внуков. А сейчас, наблюдая за американцами, я не без любопытства жду, наступит ли такой момент, когда какая-нибудь взбесившаяся от добродетельной жизни дама подаст в суд на то, что он ее не хочет. Кстати, не знаю точно, но вполне возможно, что вышеупомянутый закон позволяет и мужчинам защищать свои сексуальные права. На свете немало противных и прилипучих женщин. Вот славно было бы узнать, что какой-нибудь мужчина подал в суд на тетку, к тому же начальницу, которая склоняла его к сожительству и, не добившись своего, уволила с работы.
Может, я излишне категорична в суждениях, но, признаюсь, искренне не люблю воинствующих феминисток. Возможно, потому, что мне лично равноправие с мужчинами досталось без борьбы. Кстати, как и многим моим соотечественницам. Феминизмом еще и не пахло, когда героические советские женщины уже испытывали танки, летали на истребителях и клали шпалы. Так что у нас назойливый, немилый сердцу мужик мог и может получить шпалой по голове. Отпечаток героического прошлого лежит на внучках и дочках — они без всякого закона производят впечатление защищенных, невзирая на то, что говорит на сей счет закон.
Да, в России довольно велик процент традиционалисток. Я из их числа. Мне нравится ловить на себе мужские взгляды, нравится, когда за мной ухаживают. Нравится быть женщиной. И мне не надо прикладывать особых усилий, чтобы оценить сильные и слабые стороны женщины и сильные и слабые стороны мужчины. И у меня не возникает никаких комплексов по отношению к сильному полу, поскольку я совершенно не намерена терять все еще присущие мне, слава Богу, слабости. И еще я точно знаю, что, унижая мужчину, женщина ничего не выигрывает.
А упомянутый закон унижает мужчину априори — не потому, что он плохой или хороший, а просто потому, что он мужчина. Такой способ защиты от мужчин — высшее проявление беспомощности женщин. С чем и поздравляю феминисток.
НАТАЛИЯ ГЕВОРКЯН
ЗАКОН О SEXUAL HARASSMENT — ВЫСШЕЕ ПРОЯВЛЕНИЕ ЖЕНСКОЙ СЛАБОСТИ