В декабре 42-го каждое утро Герда Альшведе начиналось со звука метронома, который доносился с русской стороны. Потом вступал диктор: "Каждую секунду в Сталинграде умирает немецкий солдат"
Радист Герд Альшведе начал войну 1 сентября 1939 года в составе дивизии тяжелых самоходных орудий, которая в числе первых пересекла границу с Польшей. Еще он успел повоевать во Франции, Греции, России. Герду Альшведе сегодня 94 года, он многое по-стариковски забывает. Но "русский кошмар", случившийся в его жизни 70 лет назад, помнит в мелких деталях. "Это нельзя забыть",— признался он "Огоньку".
— Нашу дивизию в 42-м перебрасывали из одного места в другое. Но осенью Сталинград добрался и до нас, хотя непосредственно в котле мы, слава богу, не оказались. Сначала, помню, через наши порядки шли солдаты, которые чудом выходили из окружения. Те, кто пробивался, обычно больше на Восточном фронте не воевал. Мы называли их за это "отпускниками". Но "отпускников" из Сталинграда было чертовски мало. Намного больше, и это мы знали, погибли там, у Волги.
Я был радистом в батальоне тяжелой бронетанковой самоходной артиллерии, обеспечивал связь на самой передовой. Мы занимались еще и радиоперехватом. Нас постоянно "долбили" русские дикторы на специальных частотах. Все передачи начинались нудным звуком метронома: "Тик, тик, тик". Потом диктор ровно и спокойно говорил: "Каждую секунду под Сталинградом погибает один немецкий солдат". Скоро мы между собой стали сами говорить: "Сталинград — массенграб (общая могила.— "О")".
— Битва была постоянной темой разговоров в окопах?
— Да что вы! Говорить о Сталинграде категорически запрещалось. За вопросы или разговоры о Сталинграде полагалось дисциплинарное взыскание. Эта тема была табу. Об этом только шепотом — с самыми близкими друзьями.
— Говорят, что немецким солдатам под Сталинградом раздавали специальные наркотические таблетки. Это правда?
— Да, были такие. Но выдавались они только перед большими ночными наступлениями. Лично я припоминаю всего три случая, когда нам выдавали такие медикаменты. Это одна таблетка обычного вида — что в ней, я не знаю до сих пор. Но после принятия не спишь почти сутки и сохраняешь бодрость и силы.
— Военные историки утверждают, что поворот в войне начался именно со Сталинграда. Вы с этим согласны?
— Определенный поворот действительно можно связать с окружением наших войск под Сталинградом. Правда, в тот момент не все могли понять значение этой битвы. Однако ко мне понимание того, что война проиграна, пришло 6 декабря 1941 года. В этот день мы стояли недалеко от Москвы, напротив Никольского. Сильный снег, 40 градусов мороза, никакой зимней одежды, а русские выставили против нас дивизию сибирских стрелков. Они стояли почти напротив нас, мы слышали их громкие голоса, которые звучали очень грозно. А через некоторое время русские сбросили с самолетов десант прямо за нашими спинами. Тогда я не погиб, но то, что стало под Москвой с вермахтом, означало для меня поражение Германии.
— После войны в России довелось побывать?
— Я ни разу после войны не был в России. Хотя с удовольствием бы поехал в Сталинград, Ржев, Москву. Боюсь, что уже опоздал.