Сегодня начинается второй раунд переговоров российского правительства с западными кредиторами о реструктуризации долгов по ГКО. Фактически решается вопрос, будет ли Россия банкротом. Перед отлетом в Лондон глава российской делегации замминистра финансов МИХАИЛ КАСЬЯНОВ дал эксклюзивное интервью корреспонденту "Коммерсанта" ПЕТРУ Ъ-РУШАЙЛО.
"Есть кредиторы, которым не все равно, что будет с Россией"
— У России масса долгов. Кроме ГКО-ОФЗ, есть еще долги перед Лондонским и Парижским клубами, по займам МВФ. В состоянии ли страна заплатить по ним? Процентов по Парижскому клубу мы уже не платим...
— Чтобы продержаться, нам до конца года осталось заплатить — с учетом просроченных платежей Парижскому клубу — чуть менее $3 млрд.
— А в следующем году?
— В следующем надо платить $17 млрд.
— Где же их взять? Недавно, например, было сообщено: объем всего нефтяного экспорта за сентябрь — менее $1 млрд. Опять новые займы?
— Не исключено. Я согласен, что у нас нехватка валюты. Это разрыв между количеством валюты, зарабатываемой страной и поступающей в распоряжение правительства, и фактическими платежами. Разрыв этот можно будет покрыть займами и рефинансированием платежей на более длительные сроки.
— Ну и кто же нам даст денег?
— Вот приехала миссия МВФ. У нас есть официальные кредиторы — правительства иностранных государств. Есть разные другие кредиторы, которым не все равно, что будет с Россией, и которые, я бы так сказал, не хотят, чтобы Россия не платила по своим внешним обязательствам.
И если мы сейчас все отрегулируем и ограничимся только реструктуризацией ГКО, не трогая больше ничего, то можно сказать, что через полтора-два года долговая ситуация у нас может стабилизироваться и вернуться в нормальное русло. Если мы в течение этого периода будем принимать активные меры для возврата доверия, не будем обманывать инвесторов, как бывало время от времени (говорили одно, а делали другое),— если всего этого не будет, если мы будем вести открытую и понятную политику, прогнозируемую и предсказуемую, то за год можно все наладить.
— То есть мы опять говорим: "У нас это не получилось, дайте нам еще раз в долг".
— Да, мы говорим: "Извините, у нас трудности, не получилось, но мы чувствуем и видим в себе силы преодолеть эти трудности самостоятельно, дайте нам поддержку". Это будет стоить дороже, чем новая реструктуризация, потому что мы не просим слишком льготных условий, которые будут ниже рыночных финансовых. Мы говорим: "Дайте нам минимальные рыночные условия, и мы сами преодолеем сложности". Нам это будет стоить дороже, но мы уверены в том, что мы заработаем денег в скором будущем и наведем порядок в своем доме. И налоги соберем, и расплатимся.
У меня есть надежда и желание, чтобы Россия вышла из всего из этой ситуации "рыночным образом" — реструктурируя только долги по ГКО-ОФЗ и не трогая прочих обязательств. Велика ли вера в это, не велика — это другой вопрос. Но желание такое есть, и огромное. Знаете, все эти реструктуризации проводились мной четыре года подряд. И заниматься опять тем же самым, вновь чувствовать себя должником — дело не слишком приятное. Особенно после того, как в 97-м году мы уже забыли, что мы должники, что нас уже перестали считать таковыми. Когда мы стали кредитором, уже почти членом экономической восьмерки, и с нами обсуждали глобальные финансовые проблемы, финансовую архитектуру... И вдруг мы возвращаемся к 1993 году... И опять "полный привет" по долгам.
"Беда в том, что ни один наш банк не способен заплатить столько денег"
— Вы летите на второй раунд переговоров. Как прошел первый?
— Тяжело. Общая сумма западных средств, "зависшая" в российских банках, настолько весома и так негативно сказалась на состоянии иностранных инвесторов, что у них весьма пессимистические настроения, прежде всего в отношении самих себя. Мы нанесли им ощутимый урон. Не одни мы, конечно, они терпят убытки и в связи с общей ситуацией в мире. Но никто, кроме нас, еще не отказался от платежей. Сейчас наши бумаги стоят от шести до 30 центов за доллар, в зависимости от их категории. Таких цен не было даже тогда, когда Советский Союз вообще отказался платить по долгам. 20 центов за доллар было, но чтобы шесть — никогда. Поэтому понятно, что западные банки пытаются выторговать максимум.
— Обсуждаются ли на переговорах проблемы выплат по внешним валютным долгам или речь идет только о ГКО-ОФЗ?
— Речь идет о реструктуризации только ГКО-ОФЗ. То, что не было оплачено 17 августа, не оплачивается и сейчас.
— А форвардные контракты, заключенные российскими банками?
— И форвардные в том числе.
— Их тоже переоформят в валютные обязательства государства?
— Нет. Мы предложили западным инвесторам: мы выдадим вам не 5% валюты по рублевым обязательствам, как раньше предлагалось, а большую сумму. Но при условии, что вы откажетесь от требований по форвардам к российским банкам и отдадите их нам.
— Почему вдруг государство занимается урегулированием задолженности коммерческих структур?
— Мы говорим о реструктуризации внутреннего долга — долга, номинированного в национальной валюте. Теоретически, конечно, не стоило бы предлагать иностранную валюту инвесторам, которые пошли на рублевые вложения. Они за это получали соответствующий процент, потому что этот валютный риск объективно имел место. Но многие из них для того, чтобы его минимизировать, заключили форвардные контракты, то есть застраховали свои убытки на случай девальвации.
Поэтому формально государство может, конечно, говорить только о реструктуризации долгов в рублях. Это было бы возможно сделать. И это было бы логично сделать, тем более при девальвации. Тут не надо было никакого моратория объявлять, надо было просто заплатить обесцененными рублями эти обязательства. А коммерческие банки просто выплатили бы компенсацию западным партнерам. Беда лишь в том, что ни один наш банк не способен заплатить столько денег.
— Ну и что? Почему я как налогоплательщик должен фактически расплачиваться за ошибки банкиров, наших и западных? Частный банк заключил контракт с частным банком — пусть между собой и разбираются.
— Речь идет о защите интересов тех банков, которые были основными операторами. Это наши самые серьезные банки с государственным участием, или если даже доля государства в них мала — все равно это системообразующие банки. Универсальные банки, которые имеют и международные операции, и клиентов--физических лиц и обслуживают предприятия, у которых развернута сеть по всей стране. То есть те банки, которые на самом деле составляют банковскую сеть и ежедневно обслуживают экономику страны. Конечно, закрыть на них глаза никак нельзя. Кроме того, есть еще фактор справедливости. Иностранные инвесторы, например, пришли на российский рынок, вложили настоящие доллары, и немалые. А теперь им говорят: ну, теперь мы все эти ваши вложения девальвируем. Понятно, что тогда доверие к нашей стране утратится на много-много лет.
— О каком доверии мы говорим, если Россия уже отказалась платить по долгам?
— Когда инвесторам заявляют: мы, мол, не будем платить и хотим, чтобы были вот такие условия реструктуризации,— это, конечно никому не понравится. Как если бы у вас взяли взаймы, а потом сказали: я тебе не отдам, а отдам через год. Может быть, вы и согласитесь, но вам это не понравится. Но если должник придет к вам и скажет: знаешь, у меня сложности большие личные, больших доходов в ближайшее время не предвидится, но я обязательно заработаю и смогу отдать только через год — согласитесь вы на это? Результат тот же, но доверие к должнику на порядок выше.
— Допустим, вы договорились с Западом. Что дальше? Что будет с российскими держателями ГКО?
— Когда мы переоформляем форвардные контракты, право требования по ним переходит к Минфину. Это право требования к коммерческим банкам, и у всех этих банков есть ГКО. В погашение этих ГКО и будут зачтены требования. И останется только одна категория — небанковские учреждения. С ними будем разбираться отдельно.
— Все это было бы замечательно, если бы не одна проблема: есть ли у этого десятка банков, которые заключали форвардные контракты, достаточное количество ГКО? И что делать с форвардными контрактами, которые они заключали с более мелкими банками, которые также отказываются платить. А наши суды, в отличие от западных, рассматривают форвардные контракты как сделки "пари" и отклоняют иски по ним.
— Такая проблема существует. Но в рамках задолженности по госбумагам расшивку сделать можно. Это техника, это будет уже следующий этап. Этим сейчас занимаются эксперты Минфина и Центрального банка.