Победы по словам
Почему одни всех поддерживают, а другие от всех отбиваются
London Eye
Наш лондонский резидент НИКИТА КОЛЕСНИКОВ исследует аспекты олимпийский отношений "нас к ним" и "их к нам" и приходит к довольно неутешительной гипотезе, почему у нас так не очень с золотом.
С утра на глаза мне попалась какая-то лондонская газета с обзором Игр. Нудный был обзор, надо сказать. И унылый какой-то — как про похороны. И так понемногу обо всех. А про российскую олимпийскую команду было написано, я цитирую, что она struggling. Меня это struggling как-то сразу неприятно зацепило. Я даже пересмотрел в словарях на всякий случай значение: может, зря завелся? "Бороться", "пытаться (изо всех сил)", и вот оно — "отбиваться"! Вот на это "отбиваться" (а англичане и вправду слишком часто употребляют слово именно в этом смысле) я и среагировал. Все сразу встало на свои места.
Американцы вышли на первое место в ночь на 5 августа с количеством золотых медалей, на которое претендовали мы, а у нас их пока всего три. Да, американские атлеты — это сила, а неиссякаемый американский оптимизм ее утраивает. И англичане, так горевавшие из-за неудач на старте в первые дни и не находившие себе места по причине якобы собственного несовершенства, все-таки обрели уверенность в себе и уже при своих 14 золотых. Китайцы, в какой-то момент показалось, подустали, но англичан по золоту опережают на добрый десяток, а американцам теперь все равно дышат в затылок. И всем понятно, что в любой день ожидать от них можно чего угодно. А Россия как будто и впрямь отбивается от этих объединившихся против нее сил природы.
Я говорил с одним британцем как раз в один из тех дней, когда их команда стремительно понеслась по медалям вверх. Я спросил его, как он относится к долгожданному успеху. Он ответил, вздрогнув, что он к нему не относится никак.
— Вот на дзюдо,— сказал он пренебрежительно,— никогда не бывает крови, а наш в синем кимоно продолжал зачем-то биться головой о колено соперника. Ему ж пришлось зажимать нос рукой. Это что? Я такого вообще никогда не видел.
Тогда я упомянул наших из дзюдо, и англичанин уважительно замолк и не стал доказывать, что золотых медалей у них теперь много больше.
— А мы тоже очень болеем и за Россию,— сказал он.— Нас очень впечатлило, как вы начали... А вот мы тормозили до последнего.
Нет, именно британцы, по его мнению, так и не оправдали возложенных на них ожиданий. По крайней мере, он ждал большего.
А мы на англичан иной раз смотрим волком. "Овечки,— говорил мне один наш господин с одиноким волком на футболке, который вздымал оскаленную морду к луне,— овечки у них и облачка на ниточках. А мы, значит, волки среди овец". Ему казалось это смешным. А "овечки" в итоге все-таки оказались чуть ли не стадом волкодавов.
Слева от нас с англичанином сидел француз, который прислушивался к нашему разговору и все больше поражался настроению британца.
— Неужели все действительно так плохо? — спросил он.— Ведь половина Игр еще впереди.
— Вам, может быть, и неплохо,— отозвался англичанин.— Корейцам вон тоже, наверное, неплохо. Корея вообще в этот раз на медалях собаку съела.
Сидевший тут же неподалеку кореец надулся, но не всерьез. Нет, это был не тот случай, чтоб обижаться.
— Китаяшки! — говорила мне одна наша девушка, наблюдая горе кореянки-шпажистки А Лам Шин, лишенной шансов на победу из-за какой-то технической ерунды и оставшейся сидеть час на помосте в знак протеста. А кореянки в итоге выступили в шпаге лучше нас, а еще и наградили свою девушку "особой" медалью за выдержку.
— Черный! — говорили мне друзья, иронично качая головой на мою реплику о том, что в Европе даже "черный кофе" говорить политически некорректно, и тыкали пальцем в подвернувшегося под руку человека не нашей внешности.
А те же бразильцы ободряюще трясли меня, сокрушенного, когда их сборная обыгрывала нас в волейбол, и парень, который хриплым басом орал "Бразиль!!!" на весь стадион, утешал меня: "Это только первый сет, парень. Вы еще выровняетесь... Все будет хорошо". А некоторые наши, мне показалось, смотрели на них при этом почему-то с сознанием раскинувшейся между нами пропасти в эволюции, причем явно не в их, бразильцев, пользу.
Что же получается? Мы их, простите, опускаем за глаза. А они нас опускают в табели о рангах. За все часы разговоров с иностранцами, которым я уже потерял счет, я ни разу не услышал о нас плохого слова. Наоборот: "Oh, he`s on the Russian team!" (с восторгом). И это еще скромно. Это и есть олимпийский дух. Это поддержка. Это fair play. А мы им, извините, уступаем. Может быть, это карма? Ведь что даешь, то и получаешь. Может быть, если мы подружимся наконец с ними и станем поддерживать как своих, и нам медали пойдут? Может быть, если мы перестанем судить их, и к нам судьи будут как-то помягче? И неужели так важно, какого кто цвета?
Француженка, с которой я говорил сегодня, восторгалась русской игрой в баскетболе, когда наши победили испанцев.
— Oh, my God! — говорила она, закатывая глаза и рубя воздух ладонью.— Какая невероятная игра! За всю жизнь ничего более захватывающего не видела! Это просто искусство! Лучше, чем любое кино! Вот это comeback! Вот это сила! Русские просто выиграли сердца болельщиков. Добились! Они делали историю!
Валерия Борчина, повалившегося прямо на зрителей в ходьбе на 20 км (см. материал на этой же странице), жалели по-настоящему. Женщина-англичанка сказала, что такое, конечно, бывает, и очень жаль, что человек упал, но на его величие это повлиять не может. У англичан вообще есть фанатическое стремление поддерживать тех, кто выбыл из строя по воле судьбы, а не из-за собственного безволия. К таким отношение чуть ли не более трепетное, чем к победителям. Хотя, может, это и чисто женская черта.
— Многие думают, что спорт — это так, ерунда. А это воля! — сказала англичанка.— А трепаться про то, легко или трудно было сделать или не сделать то, чего Борчин не сделал, это глупость.
А мы вот отбиваемся. Люди к нам c распростертыми объятиями, с открытым сердцем. С душой. А мы изо всех сил пытаемся с ними бороться. И отбиваемся.