15 июня Третьяковская галерея открыла выставку ранее невиданной в России графики Марка Шагала
Шагал относится к числу абсолютно беспроигрышных художников для музеев и галерей. Вместе с Дали, Ван Гогом и импрессионистами он обеспечивает мощный приток посетителей, для которых его работы — это прежде всего сказочные истории в ярких и приятных цветах, а уж потом кубизм и сюрреализм. И действительно, разговор о Шагале легко обходится без "измов", хотя за четыре года, проведенные в Париже, художник постиг азы международного мастерства самого радикального толка.
Разговор о стиле Шагала теперь не обходится без новой для искусства темы еврейского местечка, и поэтому он становится чем-то вроде фольклорного наследия малой народности. Так африканцы, щеголяющие по городам Европы и Америки в ярких тканях, часто не подозревают, что их одежды, демонстративно утверждающие идентичность, придуманы голландскими колонизаторами-бурами. Полное слияние художника с его народом произошло благодаря бродвейскому мюзиклу "Скрипач на крыше", вдохновленному живописью Шагала. С тех пор образ потерянного рая евреев, который был одновременно и адом черты оседлости, навсегда слит с шагаловскими фантазиями. Правда, мы уже привыкли и к новому образу еврея — городскому невротику,— старательно созданному Вуди Алленом и братьями Коэн.
Третьяковка уже не раз показывала Шагала: в 2005 году прошла огромная ретроспектива с практически всеми ключевыми работами. Нынешняя выставка устроена иначе. Нам показывают как очень редкие, так и хорошо известные графические работы, около 150 вещей. Поскольку выставка открылась в рамках Года французского языка и литературы, основная масса работ приехала из Франции. Собрание внучек Шагала Беллы и Мерет Мейер состоит из множества листов автобиографического свойства — портретов близких родственников и друзей. В дополнение к ним на выставку приехали иллюстрации к мемуарам Шагала "Моя жизнь" 1922 года. Коллекционеры Тамаз и Ивета Манашеровы недавно купили во Франции юношеские альбомы со стихами и рисунками из собрания поэта Блеза Сандрара, бесценный источник для специалистов и любителей исследовать становление и развитие художника. Иллюстрации к "Мертвым душам" для издательского проекта Амбруаза Воллара были подарены Третьяковке самим Шагалом еще в 1927 году. Кроме того, зрителей балуют керамикой — "Свадебным сервизом", расписанным в 1952-м в подарок дочке, и скульптурами для фонтанов 1964 года.
Все эти сокровища порадуют старых поклонников, а возможно, и привлекут новых. В конце концов, дело не в еврействе, а в том, что все мы вышли из своего рода местечек. В детстве они ограничивались двором, где исполнялись повседневные ритуалы от детских игр в войну до свадеб и похорон. Во взрослой жизни, вынуждающей совершать продолжительные вояжи в университет, на работу или куда-то еще, местечки растворились. Тоска по локальному однако никуда не делась: в урбанистике, по крайней мере западной, вопросы сообществ и добрососедских отношений внутри микрорайонов уже давно вышли на передний план. Шагал после Второй мировой превратился в одного из самых популярных художников планеты, о чем на выставке свидетельствуют его эскизы для крупных заказчиков США и Франции. Его манера все еще верно служит тысячам салонных подражателей, но в основе у художника маленький клочок земли, на котором возможны чудеса.