Дедушка всех молодежных движений — комсомол — жив и сегодня. Накануне пролетарского Первомая корреспондент "Огонька" попробовала вступить в комсомольские ряды — и чуть в них не затерялась
— Ну что ж, садитесь. Как вы относитесь к Зюганову? — спрашивает меня первый секретарь Московского городского комитета Союза коммунистической молодежи Денис Зоммер. Не ожидая подвоха и с твердым намерением узнать, как стать комсомольцем, я говорю:
— Э-э, ну как... нормально отношусь. Мне ваши взгляды в целом близки...
— Наши или зюгановские?..
У Дениса усталый взгляд следователя, с синевой вокруг век. На страничке "ВКонтакте" он обещает: "Кишкой последнего попа царя последнего удавим!" Мы одни в комнате, исключая портрет Ленина. И я понимаю: вот он, решающий момент, проверка. Отвечу неправильно — и прощай, комсомол. Выдыхаю:
— Ваши.
Риск огромен. Денис молчит.
— Правильно,— вдруг улыбается он. И как-то весь преображается в нового Дениса — сотрудника Института инновационного развития, веселого, свойского, предлагающего кофе.
— Это давняя история, но с некоторых пор мы с Зюгановым не имеем ничего общего,— поясняет первый секретарь.
— Как же так? На запрос в Google "Как вступить в комсомол" первым выплывает ваш сайт — организации СКМ РФ, там и символика КПРФ есть... И про Зюганова что-то...
Денис щурится и подмигивает:
— Ну ловко ж придумано, правда?
Оказывается, сайт — способ перехватить потенциальных сторонников Зюганова, которые, как я, решив вступить в комсомол на голубом глазу, попадут в заботливые руки Зоммера. А он уж объяснит им, куда на самом деле надо вступать. А куда — не стоит.
Это объяснение, которое Денис начинает за чашкой кофе, видимо, сотни раз им озвучивалось и теперь похоже на радиоспектакль. Он снова переживает волнующие моменты жизни себя — комсомольца XXI века.
— И вот, вы понимаете, 2009 год — момент перелома! — втолковывает мне Зоммер.— Собирают нас, первых окружных секретарей, по Москве. На место первого секретаря Московского отделения СКМ люди хотят меня. А Зюганов хочет Туренко. Диктат партийной бюрократии невозможен, напряжение растет, ширится, и вот мы разошлись...— Денис тяжело опускает ладонь на стол, и мы вместе с ним молчим несколько секунд.
— Получается, что из-под управления партии в какой-то момент вышел почти весь московский комсомол? — спрашиваю я.
— Ну, большая часть. А потом еще и питерский комсомол, и в других городах у нас сейчас люди есть... КПРФ теперь пестует свой комсомол, послушный. А мы в прошлом году зарегистрировали в Минюсте ему альтернативу — межрегиональную общественную организацию — СКМ РФ. Мы — настоящие комсомольцы.
Дениса не смущает, что об их независимом комсомоле почти никто не знает. Не провозглашая своего отрыва от партии ни в уставе, ни на сайте, он пока ведет подрывную работу. Готовит кадры, пригодные для новой комсомольской жизни.
— Я, думаете, что, не понимаю, что молодежи сегодня противно любое слово вроде "ЦК" или "секретарь отделения"? Я понимаю. Мы их все изменим, верите? У нас вместо секретарей будут "координаторы", вместо "ЦК"... ну, придумаем. Мы только в начале пути. У нас будет комсомол 2.0.
Я начинаю понимать, что Денис не напрасно трудится в Институте инновационного развития. Решаюсь спросить:
— А на Болотной, случаем, вас не было?..
Зоммер тяжело встает и просит пройти за ним в комнату, на двери которой висит интригующая табличка "ППО-1 ЗИЛ". Дверь открывается, а за ней — флаги, знамена, транспаранты, наваленные поверх стареньких принтеров и косоногих стульев.
— Они еще пахнут воздухом Болотной, Сахарова,— любовно трогает полотнища Зоммер. Так, наверное, его дед мог говорить о знаменах Победы.— Вот этот я сам рисовал: "Долой президентское самодержавие!". Все комсомольцы с флагами, которых вы видели на митингах, это мы были. Неужели, думаете, Зюганов бы своих вывел?..
В этот трогательный момент сближения демократии с комсомолом, я совсем смелею и выпаливаю:
— А вы знаете, я Сталина не люблю. Ленин еще куда ни шло, а Сталин — нет, не мое.
— Да ладно! У нас даже троцкисты в организации есть, на западе Москвы кучкуются. Комсомолец — это ж не идеология, это состояние души.
При последних словах Зоммер уже протягивает мне "Анкету вступающего в СКМ" с видом, утверждающим, что для комсомола "несть ни троцкиста, ни сталиниста". Мы прощаемся до ближайшего собрания горкома (в варианте 2.0 он, видимо, будет называться "Ситиадмин"), и Зоммер напутствует:
— Вы осторожнее идите, тут эти рабочие... На углу фирменный магазин "Кристалл", вот они после трудового дня выпивают.
И как-то так Денис произносит слово "рабочие", так не по-советско-комсомольски, что я снова понимаю: не напрасно он трудится в Институте инновационного развития.
Умножение сущностей
При внимательном изучении комсомольских сайтов выясняется, что зоммеровский комсомол — далеко не единственная "теневая" организация. Сторонники плановой экономики и централизованного управления по иронии истории, почувствовав свободу, начали внепланово децентрализовываться. Например, комсомолов с аббревиатурой СКМ целых три. Это межрегиональная организация Зоммера, лишенный лицензии комсомол под руководством Константина Жукова и структура при КПРФ "Содружество коммунистической молодежи". Комсомолов с аббревиатурой РКСМ два. Это Революционный коммунистический союз молодежи и Российский коммунистический союз молодежи... Список можно продолжить.
Древнейший из всех — Российский коммунистический союз молодежи. Он зарегистрировался в Минюсте на месяц раньше самой КПРФ и с тех пор так и не смог признать партийного главенства. Его первый секретарь — Дарья Митина — назначает мне встречу рядом со Следственным комитетом, где проводит одиночный пикет в поддержку обвиненного в убийстве (по мысли Дарьи и ее сторонников — незаконно) Даниила Константинова. Константинов, кстати, националист.
— Пусть вас это не смущает,— советует мне Митина,оказавшаяся уже не комсомольского возраста дамой.— Мы сейчас все вместе боремся за свободу. Пойдем с оппозицией маршем миллиона. И 1 мая пойдем — будем рады, если к нам присоединятся не только коммунисты, но и националисты, и демократы...
Я замечаю, что если 1 мая в одном ряду с коммунистами пойдут демократы, станет все-таки неясно, кто из них что празднует. Но сейчас это, видимо, неважно.
— До раскола в нашей организации насчитывалось около 24 тысяч человек,— рассказывает серьезная Дарья.— Потом от нас отделился Революционный комсомол, затем в 1999 году вышел жуковский СКМ, который в 2004-м сам разделился на два... Но все равно нас сейчас 12 тысяч по России. Плюс международные связи.
— Вы из-за идеологии так ссоритесь и делитесь? — задаю я давно назревший вопрос.
— Да нет, что вы. У нас нет никаких идеологических противоречий. Это исключительно партийный вопрос — многие отпочковывались в надежде создать свою партию. А мы, РКСМ, не хотим быть партийными. У нас свобода.
Дарья рассказывает, что после затишья 2000-х в ее комсомоле сейчас новый призыв. Юными коммунистами становятся ребята из 8-10-х классов, которые ни о коммунизме, ни об СССР ничего толком не знают, зато очень любят слово "справедливость". Их так много, что у РКСМ проблема: закончились наконец-то запасы членских билетов и значков.
— Придется новые заказывать. Это дорого,— сетует Дарья, когда мы выходим с ней из кафе.
— Ох уж эта рыночная экономика, да?
— Я думаю, что нужно национализировать все, не только сырьевой сектор, но совсем и полностью все,— искренне признается моя собеседница. Потом бросает взгляд на покинутое кафе и добавляет:
— Ну разве что мелкий бизнес оставить. Как при нэпе.
Официально говоря
— Знаете ли вы, что такое "порубить в капусту"? — поблескивая оправой очков, интересуется секретарь по информационно-аналитической работе комсомола КПРФ Ярослав Листов.— Это такая казацкая казнь, когда человеку заводили руки за голову, привязывали его к столбу, а потом "строгали" саблей по живому. Как капусту.
Этой живописной картиной Ярослав иллюстрирует мне историю расщепления красного комсомольского движения, заодно расставляя акценты в теме движения белого. Его организация — Содружество коммунистической молодежи — недавно была переименована в Ленинский коммунистический союз молодежи, пополнив коллекцию новейших аббревиатур комсомола и усложнив жизнь интернет-поисковикам. Я очень рада, что смогла встретиться с Ярославом, потому что в Московском горкоме КПРФ на вопрос: "Как бы узнать побольше о вашем комсомоле?" — мне честно сказали: "Это сложно".
— Просто всего-то год прошел с переименования, мы еще не успели создать нормальный сайт, выложить свои контакты,— поясняет белокурый Ярослав, и в этом "всего-то год" чувствуется степенность структуры, которую он представляет.
О независимых комсомолах мой собеседник говорит со снисходительной улыбкой человека, только что вышедшего из здания Госдумы РФ — а мы встречаемся как раз на выходе:
— Были попытки перехватить власть, но мы их вовремя купировали.
У "официального" комсомола, конечно, впечатляющая численность — 60 тысяч человек. У него свои дела: пока кто-то идет на марш миллиона, ленинцы готовятся к юбилеям — 90 лет пионерии, 100 лет газете "Правда"...
— Нет, мы, конечно, не запрещаем нашим комсомольцам ходить на митинги несогласных,— уверяет Ярослав.— Но они должны понимать, что эти митинги — попытка власти предвосхитить настоящие революционные изменения в стране. Знаете ли вы, что Немцов фальсифицировал выборы, Кудрин изувечил экономику, а Навальный вообще проходил стажировку в США?
Я искренне удивляюсь — даже не фактам, а оригинальности их компоновки. Ярослав ободряюще кивает:
— Да-да, это так. Но вы в целом согласны с коммунистической идеей и нашей партией?
— Ну как вам сказать, у меня есть вопросы. Сталин мне, например, не нравится.
— Это ничего страшного.
— Что, у вас и троцкисты есть? — улыбаюсь я, невольно вспомнив Зоммера.
— Причем тут троцкисты? — поправляет очки Листов.— Тут надо просто все разъяснить. Вы можете походить в Школу комсомольского актива, это помогает. Вот жалуются, например, что при Сталине не было мясного животноводства. Это чушь! В Школе вам покажут Советскую энциклопедию, где есть статья о мясном животноводстве. Вы узнаете много нового.
По счастью, занятия в Школе начнутся только с сентября и, прощаясь, Ярослав дает прожить мне еще целое лето в неведении...
Помнится, диалектически настроенный Ленин в конце XIX века уверял, что истинный марксист "видит залоги лучшего будущего лишь в полном развитии противоречий". Следуя этой логике, лучшее будущее комсомола уже не за горами. И здесь гораздо меньше иронии, чем кажется: вряд ли в России можно найти такую палитру молодежных организаций, собранных вокруг какой-нибудь другой идеологии. Тысячи людей искренне отстаивают свое право называться "настоящими комсомольцами", равняя себя на очень общие, надполитические идеалы справедливости и народовластия (хотя, конечно, понимает под ними каждый свое). Так что я лично не буду удивляться, если комсомол 2.0 действительно возникнет и даже — если ему будет не по пути с нынешней КПРФ.