"Я верю в Шекспира из народа"

26 января на экраны России выходит "Кориолан" — режиссерский дебют британского актера Рейфа Файнса. "Огоньку" Рейф Файнс поведал о трудностях темы и новом опыте

Хотя история о трагедии римского полководца Гая Марция уходит корнями к Плутарху и описана Шекспиром, ее действие перенесено в наше время. У Файнса римские полководцы управляют танками, а его взятие Рима напоминает о "точечных ударах" по Белграду и о волнениях на Ближнем Востоке.

— Вы перенесли действие "Кориолана" из античности в наше время — это уже считается довольно избитым приемом, согласитесь...

— Ну и что, что считается. Идея пришла 10 лет назад, во время участия в одноименной театральной постановке в Лондоне. Помню, что после премьеры у меня возникло чувство неудовлетворенности, какой-то незавершенности проекта. Мне захотелось поэкспериментировать, вывести сюжет в другое русло. Тогда меня заинтересовал политический аспект драмы, ее возможная интерпретация на фоне современных событий. Ведь история постоянно повторяется. Почему происходят политические перевороты? Что кроется за демонстрациями? Причины все те же: одни борются за власть, другие — за выживание. Все повторяется — кризис, социальное неравенство, войны. Люди так же выходят с протестами на улицы, и их несогласие подавляется силой. Все, как несколько веков назад!

— Поэтому вы снимали фильм в Белграде — как бы сравнивая взятие Рима с недавними ударами по сербской столице?

— Если вам нравится подобная интерпретация, не стану возражать. Чем больше зритель интерпретирует, тем больше фильм выполняет свою функцию, побуждает к активному восприятию действительности. Мои же причины съемок в Белграде носили скорее финансовый и эстетический характер. "Кориолан" финансировался в Восточной Европе, в том числе и в Сербии. Кроме того, мне были нужны кулисы большого города, столицы, с ее контрастами, где виллы и особняки сосуществуют с трущобами, бедность с богатством. Кроме Сербии я также побывал в Хорватии и Румынии. Но лишь парламентский комплекс в Белграде меня вполне удовлетворил. Один из моих продюсеров был наполовину серб, ему удалось не только войти в контакт с городскими властями, но и получить разрешение на съемки в правительственных зданиях и на важных городских объектах. Сербское правительство настолько благосклонно отнеслось к нашему проекту, что позволило не только переделать столичный парламент в римский сенат, снять сцены боев в полуразрушенной НАТО гостинице "Югославия", но и предоставило нам для массовок свою армию.

— Как, по-вашему, в чем ошибка Кориолана? В чем его трагедия? Почему полководца, который доблестно сражался за Рим, убивает собственный же народ?

— На мой взгляд, Кориолан повторяет ошибки тех великих людей, у которых достаточно мужества, чтобы умереть в бою, хватает личных качеств, чтобы стать лидером, но абсолютно отсутствует искусство дипломатии, необходимое любому политику. Уже его имя Марций, Марс, то есть бог войны, символически передает его трагедию. Марций умеет воевать. Звание Кориолан ему присваивают по имени городка Кориолы, где он подавляет восстание против римлян. Он защищает свой народ, но тот не верит подвигу простого солдата, а хочет, чтобы его соблазнили словом, как это делают многие менее доблестные в бою, но преуспевшие в речах политики. Для римского народа грубость Кориолана кажется высокомерием. Тот в совершенстве освоил военное искусство, но он абсолютно не искушен в искусстве правления. Зато им вполне владеет его мать, Волумния, которая, прячась за спиной сына, реализует собственные тщеславие и властолюбие. Именно она толкает сына на пост сенатора, который тому претит. Сенат избирает народ, а с народом нужно красиво говорить. Когда же мать понимает, что сын не способен оправдать ее надежды, а ситуация заходит слишком далеко (Кориолан покидает Рим, чтобы объединиться с его врагами и подавить восстание силой), она предпочитает пожертвовать сыном, убеждает его в своей материнской любви, в результате отдает на растерзание разъяренной толпе. Вот такой архаичный парадокс и человеческая сатира: Кориолан проявляет агрессию — его и боятся, и награждают почтением. А когда он поддается уговорам матери, внимает ее слезам, проявляет милосердие и соглашается восстановить мир, его презирают и убивают.

— Вы утверждаете, что если человек жесток, он выигрывает, а если он не умеет лгать, то погибает?

— Любой человек, который идет на открытую конфронтацию, рискует жизнью. Герой всегда порождает антигероя, а их борьба влияет на эволюцию общества. Такие люди, как правило, не выживают, но именно благодаря им происходит то, что мы называет прогрессом. Произведения Шекспира нельзя воспринимать буквально, его Кориолан — герой литературный, вымышленный. Качество этого произведения заключается в том, что автор провоцирует читателя, вызывает у него гнев, чем побуждает к действию. Именно это я ценю в произведениях Шекспира, именно поэтому мне хотелось снять не милый, музейно-исторический фильм, а такой, который бы спровоцировал, а значит, заставил задуматься.

— Любовь к провокациям, похоже, относится и к вашему актерскому опыту. Ваш талант часто проявляется в жестоких, безнравственных образах — взять хотя бы роли СС-коменданта Амона Гета в "Списке Шиндлера", Ласло Алмаши в "Английском пациенте", серийного убийцы Френсиса Долархайда в "Красном драконе", Кориолана или вашу последнюю роль — лорда Волан-де-Морта в "Гарри Поттере"...

— Жизнь полна противоречий. Мне нравится играть злодеев, они часто честнее, чем добродетельные люди. Чем больше я играю негодяев, тем скептичнее отношусь к тем, кто утверждает, что в них отсутствует жестокость и зло. Злость — это одно из человеческих качеств, его потенциалов. Оно не бывает абсолютным. Даже самый отъявленный негодяй был когда-то младенцем. Его трагедия заключается в слепоте, в том, что он создает свою правду, живет по ее закону и не способен посмотреть на себя со стороны. Характеры злодеев сложнее. Мне интересно выискивать моменты, где начинает проявляться злость, анализировать ситуации, которые ее порождают. Находить в них причины и следствия, а главное — попытаться изобразить абсолютных злодеев людьми.

— Почему, как вам кажется, Шекспир остается одним из главных специалистов по природе зла, хотя, казалось бы, изучать зло можно было бы и на более современных примерах? Почему для вас было принципиально важно сохранить в фильме язык Шекспира, диалоги?

— Произведения Шекспира созданы много веков назад, но их значение и их эстетические качества важны до сих пор. По крайней мере, я уверен, что они будут важны снова. Иногда я смотрю на грандиозные соборы, дворцы и крепости Средних веков. Их конструкции и техническое совершенство настолько поражают, что возникает вопрос: "Чем мы занимались последние 800 лет? Почему у нас такие убогие жилища, построенные на скорую руку, которые рушатся прямо на глазах?" Ведь мы должны лучше владеть архитектурой и инженерными навыками, лучше, чем предыдущие поколения. Куда делся опыт древних? То же самое и с Шекспиром. Существует мнение, что шекспировский язык сложен и непонятен, что он безнадежно устарел. Я не согласен с этим высказыванием. Возможно, что сегодня мы не употребляем английский в той форме, которой владел Шекспир, но уверен, что мы к ней еще вернемся. У Шекспира есть такие лаконичные и меткие фразы, которые по своей глубине не только гениальны и современны, но и точно описывают происходящее. Многие мои коллеги считают, что моя любовь к Шекспиру возникла от моей чрезмерной работы в театре. Но я остаюсь при своем мнении: шекспировский язык вернется. Сейчас все увлечены спецэффектами и стереоскопией. Когда-нибудь история повторится, кино опять вернется к диалогу, люди вновь оценят силу слова и поймут, что именно оно производит самый сильный эффект, что речь — наше человеческое оружие. Словами можно играть, ими можно лечить, мучить, любить и убивать.

— Кстати, как вы относитесь к версии о том, что Шекспир не писал своих произведений, что их автором был представитель другого класса ...

— (Перебивая.) А кто им был? И какие приводятся факты?

— ...Считается, что это человек с образованием, из знатного рода, у которого были деньги на путешествия, который из личного опыта был осведомлен об интригах королевского двора. Выдвигают тезис о том, что им был Эдуард де Вер, граф Оксфорд.

— Может быть, у меня это от невежества, но мне кажется, что и среди народа могут появиться гении. Может быть, Шекспир и не писал этих произведений. Я не ученый. Но хочу верить в то, что и у простого человека может быть редкий талант. Шекспир не был неграмотным. Он окончил школу, выучил латинский язык. Можно предположить, что он много читал, например, о путешествиях, поэтому смог реалистично передать нравы других народов, даже не покидая Англии.

— В "Кориолане" вы стояли сразу по обе стороны камеры: сыграли главного героя и выступили режиссером. Как вам ваше новое амплуа? Собираетесь ли вы повторить свой режиссерский опыт?

— Об опыте пока говорить рано. Любой дебют обычно сопровождается ошибками и недочетами, которые видны особенно тогда, когда работа над проектом заканчивается. Если мне и придет в голову снять следующий фильм, то скорее из-за упрямства, из-за того, чтобы усовершенствовать свои навыки. Но в первую очередь я актер, поэтому мне понадобилось много времени для съемок фильма. Актерский опыт не может заменить режиссерский. Такие великие мастера, как Коппола или Скорсезе, не вставали по другую сторону камеры. А актеры типа Джорджа Клуни, хотя и снимали фильмы, вряд ли достигли мастерства первых.

Беседовала Татьяна Розенштайн, Берлин