— Как вы оцениваете сегодняшнее положение фирмы?
— Ситуацию в "Юнисстрое", кроме Гольдберга, никто точно не знает. Вся информация замыкалась на нем. Сейчас те, кто остался, зачастую не знают, какой информацией располагает тот, кто работает за соседним столом.
— Как вы думаете, Гольдберг изначально замышлял аферу или просто стал жертвой обстоятельств?
— Гольдберг хотел работать честно. Он говорил: "Для меня существует только два варианта — или веревка, или работать. Я буду работать".
— Почему ваша фирма разорилась?
— Тут есть два существенных обстоятельства. Первое связано с финансовыми просчетами. Стоимость квадратного метра складывалась из сметы строителей и дополнительных расходов, которые были примерно равны стоимости строительства. Согласно распоряжению московского правительства почти пятилетней давности, на развитие городской инфраструктуры с каждого строящегося коммерческого дома отчисляются 60% от себестоимости строительства. Кроме этого, приходилось расплачиваться и жилой площадью — около 50% уходило префектуре и коммунальным службам. На таких условиях, если не найти способа уменьшить расходы, просто не было смысла строить новые дома, потому что на вторичном рынке жилье намного дешевле. Но Гольдберг был уверен в обратном.
— Какое второе обстоятельство?
— Конфликт с властями. Вначале Гольдберг платил чиновникам, а потом решил, что может все сам, и перестал. Сразу после этого, в 1996 году, дела в фирме покатились вниз. Были и другие неприятности. Например, в 1994-1996 годах фирма потеряла в разорившихся банках — "Платине", "Глории", "Ресурсе" — по несколько сотен миллионов рублей. Впрочем, эти потери можно было пережить.
— Какие перспективы у вкладчиков "Юнисстроя"?
— Никаких. Если бы ее обанкротили несколько месяцев назад, как предлагали Гольдбергу, был бы шанс со всеми хоть как-то расплатиться. Сейчас же все арестовано кредиторами. Что-либо получили первые 20 вкладчиков. У остальных перспектив нет.
Свое имя он просил не называть.